Имя: Морриган
Дата и место рождения: 26 Утешника 9:10 ВД. Коркари
Раса: человек
Род деятельности: Отступница
Советница Императрицы Орлея (9:37 — 9:41)
Советница по магии Инквизиции (9:41 — 9:42)
с 38 года носит титул виконтессы
Класс и специализация: маг-оборотень, практикующий ветки энтропии и стихий
Внешность:
[indent]глаза: янтарные
[indent]волосы: угольно-чёрные, слегка волнистые, обычно уложены в нарочито небрежную прическу, в распущенном состоянии достают до лопаток
[indent]рост, телосложение: 170 см; нормостеническое
[indent]особые приметы:
[indent]«... приедет, я сразу же отправлю весточку вам. Но, мой дорогой друг,  сразу хочу сказать, что вы многое теряете, предпочтя на время оставить столицу и вернуться в родовое поместье. Уверен, слухи долетят и до вас, но спешу поделиться самыми первыми впечатлениями о том, а точнее о той, что будоражит умы знати в последнее время.
[indent]Дельной информации о ней удалось собрать удручающе мало. Словно до появления во дворце императрицы Селины эта ведьма и не существовала вовсе, хотя такой экземпляр сложно не заметить. Клянусь Создателем, она бы тебе понравилась! Все твои фарфоровые и мраморные статуэтки рядом с ней станут смотреться до ужаса нелепо. Красива. Даже не так: прекрасна! И то этим словом не описать всего, что собой представляет Морриган. Её умению преподнести себя позавидовала бы любая придворная дама Селины. Даже в своей до ужаса откровенной одежде — ты бы видел то, как старательно пытались разглядеть что-то под её рубашкой дворяне, а там, поверь, от рубашки было одно только слово — она не выглядела вульгарно. Как раз наоборот, на ней вся эта простая одежда смотрелась будто бы к месту, а одним только взглядом янтарных глаз она в секунду поставила всех излишне назойливых дворян на место, ясно дав понять, что их внимание не доведёт ни до чего хорошего.
[indent]Слово «простота», на самом деле, мало вяжется с такой внешностью, как у неё: жгуче-чёрные волосы, точёная фигурка, бледная кожа, родинка слева над губой, но большего внимания заслуживают глаза. По ним вообще нельзя сказать, сколько ей лет. Смотрят словно в душу, разглядывают что-то такое в самой глубине тебя и усмехаются. Кто-то из дворян сравнил её взгляд с драконьим, однако, на мой взгляд, даже в глазах дракона ты найдёшь больше сочувствия, чем в её. Она при дворе уже месяц и за это время успела сменить свой неуместный наряд на роскошное платье. И я могу тебе честно сказать, друг мой, что и в платье, и в обносках она будет смотреться одинаково красиво. Её естественную, хотя и холодную, красоту мало что может испортить, а подчеркивать можно сколько угодно...»

[indent]Вступив в ту пору, когда многие знатные дамы Орлея не могут похвастаться миловидностью, уступая право выступать вперёд своим дочерям, Морриган, наоборот, преуспела в сохранении молодости и красоты, всё такой же чуждой Вал Руайо. Она стала старше и от дикарки из земель Коркари остались имя и убеждения, которые даже двору не удалось в ней изменить, а привычка носить практичную одежду уступила необходимости облачаться в платья из дорогих и тяжёлых тканей, призванных подчеркнуть её красоту и показать весь достаток теперь уже виконтессы Морриган. Мода императорского двора для неё пустой звук: какие бы цвета и какие бы украшения ни старались надеть на себя первые красавицы двора, гамма её нарядов всё равно остаётся неизменной, только подчёркивая чуждость ведьмы и загадочность её занятий. Однако даже в тёмных нарядах ведьма продолжает поражать двор необычными фасонами и украшениями, отдавая первенство перьям, а не сверкающим камням, столь любимими орлесианцами в целом.
[indent]Из девушки, предпочитавшей решать проблемы с помощью проклятий, она стала женщиной, которая в словах нашла замену проверенному годами способу. Пусть даже в устах ведьмы обычные слова всё равно звучат так, словно она вот-вот да превратит назойливого собеседника в жабу и отправит в ближайшее озеро к товаркам кормить цапель. Годы прибавили ей умения держать себя в руках и горделивого спокойствия. По Морриган сразу видно, что она знает себе цену и не станет тратить время на то, что считает не достойным её внимания. С достоинством она держит себя в любой компании, понимая необходимость показываться при дворе хотя бы раз в полгода, чтобы напоминать дворянам о той силе, что им действительно стоит бояться. Однако визиты к императорскому двору для неё не более чем отвлечение от собственных исследований и воспитания сына. Что видно изредка по её скучающему взгляду, который она никогда не прячет за маской, оставаясь всё такой же прямолинейной в выражении собственного мнения. В движениях Морриган пополам от звериного с человечьим. Она двигается уверенно, пусть и нарочито плавно и медленно. Ей некуда спешить, а в своих силах она более чем уверена, чтобы поспешностью испортить собственные далеко идущие планы. Она больше молчит, чем говорит, оставаясь во многих делах незримым наблюдателем, переняв неосознанно эту привычку от матери. Большая часть того, что происходит в Тедасе её будто бы не касается, но ведьма умудряется оставаться в курсе всех слухов, используя их себе во благо. Подобная холодной статуе в своей отстранённости, она проявляет истинные чувства только когда рядом находится её сын, открывший в ней неизвестные и ей самой стороны.
[indent]И всё же нельзя отрицать того, что исследования Морриган требуют от неё и практичных нарядов, в которых легко отправиться в путь и провести в дороге долгие недели. Здесь она осталась верна себе, предпочитая пошитые по эскизам мантии обладания (X) одеяния прочим нарядам и дополняя их разве что тёплым плащом и утеплённой в отличии от первого варианта рубахой, добавленной по настоянию Кирана, но всё так же подчёркивающей достоинства фигуры ведьма и умело скрадывающей её недостатки. Годы, проведённые в статусе виконтессы, мало повлияли и на её физическую форму: с посохом она управляется так же умело, как и двадцать лет назад, умея им не только колдовать, но и ударить противника и оглушить, если возникнет такая необходимость.

[indent]Болота нельзя назвать достойным местом для воспитания ребёнка, однако Моррриган всё детство не знала иного места для своих игр и редких развлечений, которые хоть как-то скрашивали её отшельническую жизнь с матерью, чьё строгое воспитание закаляло характер девочки. Она росла без отца, слушала рассказы матери, украшенные такими деталями, которые и взрослый человек вряд ли бы мог перенести стойко, однако маленькой ведьме вся жестокость историй Флемет не казалась ужасной. Она с малых лет понимала, что самым большим чудовищем является не медведь, восставший мертвец или демон, а сам человек. Храмовники, с которыми она сталкивалась на болотах неоднократно, были подтверждением её убеждений. Их вера, их желание выжечь до тла дом ведьм, желание заковать самих ведьм в цепи и отправить в Круг — они казались Морриган смешными, и она мстила им за самоуверенность, используя все доступные ей средства. И магию, и зверей, и сами болота, которые она знала наизусть и помнила все укромные, безопасные и неприветливые места. Помнила и те места, где больше всего любил проводить время дикий зверь и изучала повадки самых разных животных, заменяя их компанией компанию сверстников. Птицы и звери стали ей ближе людей, почти друзьями, и ведьма быстро научилась менять свой облик.
[indent]Она превращалась в ворона, чувствуя в полёте необычную свободу и лёгкость, скорость, которые недоступны были её человеческому облику. Птицей она могла улетать из дома надолго, оставаясь ночевать на болотах и борясь со своими страхами, искореняя их самым суровым методом, какой только могла придумать. У ведьмы болот не могло быть слабостей, так что тьма, что полностью поглощала болота, скоро перестала пугать маленькую ведьму, став ей помощником в защите дома от чужаков. Это было главным развлечением девочки: заманить храмовника в самую гущу леса, притвориться совершенно беспомощной и слабой, готовой вот-вот рассыпаться от любого удара, на которые храмовники не поскупились бы, если бы поймали ведьму, а потом обернуться вороном и улететь, оставляя людей беспомощными в темноте, где их никто не услышит даже дикие звери и птицы.
[indent]Однако при всей ненависти к людям, она всё равно силилась понять их мир, узнать что-то за пределами болот, которые стали казаться скучными, так как на них всё ей было знакомо и мало что могло заинтересовать. Вопреки запретам матери она появлялась в людских селениях, уводила за собой любопытствующих, обрекая их на смерть или долгое блуждание на болотах, но прежде говорила с ними, узнавая всё, что только могла о том мире, что оставался всё так же за забором из деревьев, чуждым и не готовым принять ведьму и магию. Для неё стало открытием то, как ненавистно относились селяне к магии, к тому, что умела сама Морриган. Их предубеждения казались ей смешными, надуманными, взгляды на магию дикими. Мир не был готов к магам, что не боялись своей силы и что не делили её на чёрные и белые стороны. Только поэтому она оставалась на болотах, верная своей свободе и желанию жить так, как хочется ей самой, а не запертой в Круге, потому что кто-то считал её опасной.
[indent]Она с детства в таких беседах не боялась быть дерзкой, насмехаться над тем, что казалось ей абсурдным и таким же диким, какой могла она казаться жителям села. Ведьма видела мало смысла в религии, а каждый её собеседник обязательно упоминал Создателя и Песню Света, пытался обратить её в веру, но сталкивался с неприятием веры, чем был неприятно удивлён. Для ведьмы же, проводящей всю жизнь на болотах, было странно слышать, что кто-то обращается с молитвой к божеству, что даже ответить не может. В чём смысл был поклоняться какой-то силе, когда единственный, на кого ты мог бы рассчитывать — это ты сам. Попади ты в капкан или трясину, и никакой Создатель не вытащит тебя. Тем смешными казались ей все заблудившиеся на болотах путники и храмовники, что именем Создателя молили её о милосердии и помощи. Им напоминала она, что руководствуясь всё тем же именем Создателя они сами шли на болота, желая в праведном порыве убить ведьм, что там жили. И улетала птицей, или сбегала зверем, оставляя людей с их богом один на один.
[indent]И всё же сколь не казался бы ей странным мир за пределами болот и сколь бы чудными в своих предрассудках ни были для неё люди, вырваться из дома она мечтала больше всего, чтобы сбежать от матери с её строгостью, перемешанной с жестокостью и любовью говорить загадками. Решению Флемет отправить дочь со Стражами, Морриган пусть и сопротивлялась, но исключительно потому что спутники были навязаны ей и её мало радовала перспектива отправляться спасать мир в столь странной компании. Бывший дворянин и нытик-храмовник, в компании которых она провела первые недели, — были последними людьми, с которыми она могла бы изучать мир и узнавать что-то новое. Их присутствие рядом раздражало ведьму, она не упускала возможности уколоть обоих мужчин едкими замечаниями, а когда к их компании присоединилась бывшая сестра Церкви, количество едких уколов со стороны ведьмы только увеличилось.
[indent]Ни с кем из компании Стража она так и не нашла общий язык, вечно держась в стороне от общего костра, предпочитая, как и раньше, уединение и отшельническую жизнь шумной компании и духу товарищества. Все привязанности, на которые обрекал себя Страж казались ей чудными и абсолютно ненужными. С тем же успехом он мог бы подставить шею под острый меч, позволяя тут же снести свою голову с плеч и остаться мёртвым телом лежать на земле. Ведьма мало пускалась в откровения с Айданом, приняв от него в подарок пару украшений и зеркало, похожее на то, что когда-то разбила Флемет, пожелав научить дочь осторожности и наказать за то, что та показалась в селении людей без разрешения.
[indent]Решения Айдана казались ведьме одно чуднее другого. Один только состав их отряда чего стоил: по мнению ведьмы и без половины имеющихся в нём людей они бы спокойно обошлись, но возглавляла их поход, к счастью для мира, не она. Морриган отказалась идти в Круг, оставив на время отряд и дав им возможность самим разбираться с магами, что не имели собственной воли, раз так легко разрешили себя запереть в башне, откуда нет выхода, а когда узнала, что Круг было решено оставить, долго плевалась, полагая, что смерть для тех магов могла бы стать хоть каким-то освобождением от того рабского образа жизни, на который они обменяли свободу. Чёрный гримуар, похожий на когда-то увиденную у матери книгу, она считала единственным плюсом похода Кусланда в Круг.
[indent]Долийцы стали небольшим утешением во всех этих метаниях по миру. Их образ жизни был близок ведьме, цели просты и понятны. Культура, к которой они тянулись в детской наивности, была древней и ведьме казалось странным стремление стать теми, кем они никогда не смогут стать, но всё же она не могла отрицать того, что их дикая магия родственна её собственным знаниям и достойна изучения. Будь у неё немного больше времени, она бы лучше смогла изучить их, но это стремление пришлось отложить немного, запоминая, что не всё в этом мире так абсурдно, как ей казалось в самом начале пути.
[indent]Оставшаяся часть пути почти не впечатляла ведьму. Глубинные тропы стали местом, куда она не стала бы возвращаться без необходимости; заброшенный храм, посвящённый сожжённой из-за Создателя женщине, она не упустила возможности высмеять, отправившись внутрь скорее из желания убедиться в своих словах, а увиденные внутри чудеса мало убедили Морриган в существовании Создателя. Ей, ведьме, было легко объяснить все эти чудеса магией и древними ритуалами, зачаровавшими место, а не вмешательством какой-то высшей силы. И, конечно же, городские эльфы, лишь тень рядом с долийцами, что пытается выжить, прогнувшись под сильных и нарушив все свои обещания.
[indent]Лишь дважды ведьма за время пути о чём-то просила Айдана. В первый раз — убить Флемет, что могла, судя по чёрному гримуару, попытаться захватить тело дочери и тем самым омолодиться за её счёт. Быть порабощённой своей матерью, стать марионеткой в её руках и уступить собственное тело — Морриган не собиралась делать ничего из этого, решив, что стоит устранить угрозу прежде, чем Флемет попытается исполнить свой план. Гримуар матери — настоящий, а не та подделка из Круга — стал настоящей наградой ей за этот шаг, а знания, что она получила из него, открывали перед ведьмой новые возможности в магическом искусстве. Во второй раз она лишь платила услугой за услугу: провести с Морриган одну ночь и зачать дитя, что спасёт стража, чья рука поразит Архидемона. Простой план, за выполнение которого она не станет более просить ни о чём и тихо исчезнет. Небольшая цена за то, чтобы избавиться от ведьмы, чьё соседство всё равно доставляло большинству отряда одни неудобства. Кусланд согласился и остался жив. Пожалуй, единственный раз, когда он на памяти Морриган проявил благоразумие.
[indent]Получив желаемое, ведьма не стала дожидаться праздника по поводу победы над Архидемоном. Её задача в этом деле была выполнена, она была вольна делать то, что хотела, наконец-то полностью вкусив свободу и радуясь тому, что больше над ней не висит ни одна угроза вольной жизни. Путь ведьмы был долог и тернист: она исходила в своих странствиях большую часть Тедаса, с единственным спутником рядом, против которого не имела совершенно ничего. Её сын, Киран стал единственной радостью ведьмы, открыв для неё счастье материнства и заботы о другом человеке, который является частью тебя, твоим прямым продолжением. Множество своих черт она видела в сыне и сама себе поклялась, что станет лучшей матерью, чем для неё была Флемет. Вместе с матерью Киран изучал древние зеркала, проводя на Перекрёстке столько же времени, сколько и в реальном мире, не пугаясь его и находя магию красивой и притягательной. Морриган не пугала его страшными сказками, была ласкова и давала всё, чего была лишена сама. Заботу, любовь, опеку, участие — она и сама не подозревала, что способна была на всё это, но открыв в себе новые черты полюбила сына ещё больше. Киран рос, становился активнее и любопытнее. Ему нужна была защита и будущее. Нормальное будущее, как у всех обычных людей, влиятельные покровители, которые могли бы помочь ему, каких не было у его матери. Ради сына и ради заботы о нём она оказалась в Орлее, решив, что двор, так тяготеющий к оккультным наукам, подойдёт для неё больше всего и сможет обеспечить защиту от храмовников как ей самой, так и Кирану, когда в нём проснётся магический дар. В этом она не сомневалась, помня чьим сыном и чьим внуком, он являлся, и не забывая о том, чья душа находилась внутри тела мальчика.
[indent]Двор всё же принял её, смирившись с тем, что странная ведьма станет его частью, желают они того или нет. Их любопытство только играло Морриган на руку, давая возможность время от времени подогревать их интерес, а иногда удовлетворять его мелкими магическими услугами, заполучая тем самым в свои сети всё больше дворян, готовых поддержать ведьму и оказать ей услугу в ответ. Она не забывала и о собственных интересах: Киран получал лучшее образование, которое она могла ему дать, нанимая учителей и строго отбирая их, чтобы голова сына не была забита глупостями, что так любят рассказывать на ночь своим детям обычные суеверные люди, полные предрассудков; она сама получила возможность восстановить элювиан, используя серосское стекло и самых лучших мастеров, которых могла нанять Селина. В ответ на эту услугу Морриган не раз и не два помогала Императрице, за что получила титул виконтессы и поместье недалеко от столицы.
[indent]Однако последнюю услугу Селине ведьма так и не оказала. Повстречав на балу в Халамширале Инквизитора, ведьма допустила смерть своей покровительницы, не защитив её от покушения Флорианы. Морриган не знала, чего ей ждать от новоиспечённого императора, и только поэтому приняла назначение на должность посла от Орлея в Инквизиции, чуть позже став кратковременным советником по магии в Скайхолде. Старая крепость дышала всеми тайнами, которые она изучала большую часть своей жизни и оказаться в таком месте ведьма могла только мечтать, но Скайхолд был реален, её комната в нём тоже. Элювиан перекочевал вслед за ведьмой в крепость, где она продолжила изучать Перекрёсток, рассчитывая, что это знание может помочь Инквизитору спасти мир и не прогадала в своих предположениях. Её знания об элювианах и древних эльфах пригодились Тревельяну, когда нужно было понять, какой же шаг предпримет Корифей и какое оружие начнёт он искать, желая оказаться в Тени. Зеркала эльфов были самым очевидным и невероятным вариантом одновременно.
[indent]Боялась ли Морриган пить из Источника, связывая себя клятвой с мёртвой богиней? Совершенно нет. Она жаждала знаний, была готова на любые жертвы ради них и служение Митал, умершей очень давно, не могло остановить её от того, чтобы убить защитника Источника и прикоснуться к знаниям всех служителей храма. Пожалуй, она могла бы напасть и на Инквизитора, реши он не уступить ей это право. Как была готова напасть на Флемет, защищая от неё Кирана, своего сына, которого старая ведьма всё же нашла. О, как было горько понять, что все годы, которые она мнила себя свободной от матери, не были такими. Что угроза висела над ней, просто Флемет не была достаточно мудра, чтобы направить свой взор на Орлей или, наоборот, была достаточно умна, чтобы не спугнуть ни дочь, ни внука. Но даже то, что волей Источника Морриган оказалась связана со своей нелюбимой матушкой, она всё равно была готова бороться с ней, пожертвовав собой ради сына. Груз упал с плеч, когда старая ведьма забрала у Кирана душу Архидемона, оставляя в покое их семью раз и навсегда, напоминая о себе только голосами древних эльфов в голове и не более. Малая плата за то, чтобы не видеть Флемет больше никогда, и Морриган была рада, что всё обошлось только ей.
[indent]Она продолжала быть полезной Инквизиции, но недолго. Драконий облик дался ведьме тяжело и первый полёт прошёл хуже, чем она хотела бы. Бой с драконом Корифея, поражённым красным лириумом, надолго выбил ведьму из колеи, сказавшись на долгие месяцы на её здоровье. После победы она сделала то, что умела лучше всего: сбежала, забрав сына и зеркало с собой. Пора было возвращаться домой, в поместье, которое долго простаивало без своей владелицы. Там она на долгие полгода заперлась в уединении, пытаясь оправиться от травм, нанесённых драконом, но больше от влияния красного лириума. Ей удалось это, и она с помощью нового знания, что было у неё в распоряжении продолжила изучать элювианы, магию и историю эльфов. Черпая знания из Источника, она работала без устали, позже выкупила поместье д'Онтер в Изумрудных могилах, чтобы оказаться ближе к Долам и местам, где эльфийских храмов было больше всего.
[indent]Наступившему миру вокруг она не верила, продолжая ждать угрозы, подвоха с самой неожиданной стороны, тем более, что Источник не переставая твердил об этом, лишая ведьму сна. Она упорно не слушала голоса, но готовилась к очередному концу света, обучая и сына. Угроза Фен'Харела не стала для неё неожиданностью. Морриган была готова защитить и себя, и сына, была готова вновь помочь Инквизиции, когда им вновь понадобится помочь эксперта по эльфам и знания Источника. Однако больше её смущали то там, то тут мелькавшие фигуры эльфов на Перекрёстке. Ведьма видела их и пыталась выследить, чтобы не дать Ужасному Волку исполнить задуманное. Пусть её попытки саботировать предприятие сумасшедшего эльфа не всегда заканчивалось успешно, но она сумела узнать, что больше всего их привлекали зеркала, что вели на Глубинные тропы. И раз так, то стоило забыть о том, что она умеет восстанавливать элювианы и разбить парочку, не давая Волку прямого доступа к тем тропам, что так его интересовали. Ей удавалось скрывать своё вмешательство в планы Фен'Харела какое-то время. Кто-то назвал бы это удачей, ведьма считала, что у него просто есть более важные дела, чтобы тратить своё время на те неудобства, которые она ему доставляла. Однако, она не могла скрываться вечно.
[indent]Она совершенно не удивилась, когда увидела на Перекрёстке небольшую группу эльфов. Они словно кого-то ждали, а завидев Морриган показали, что присланы для переговоров. Пока что. Они всего лишь передавали просьбу от своего предводителя, но по их глазам и словам ведьма читала, что эльфы были очарованы этим лже-богом, готовым перевернуть весь мир и затем уничтожить его. Будто не понимали, что им не выжить, как и всем остальным, если планам Волка удастся свершиться. Они призывали её отступиться и спокойно доживать свой век в мире, оставаться рядом с Кираном, которому она была нужна. Бог лжи использовал самые весомые аргументы против неё, забывая только о том, что любовь Морриган к сыну больше, чем он мог себе только вообразить.
[indent]Больше всего на свете Морриган хотела, чтобы её сын рос в нормальном мире и чтобы его будущее было спокойным, и раз для этого надо всего лишь остановить бога, она сделает и это.

Способности и навыки:
[indent]• физические параметры, навыки и умения — почти десять лет в статусе виконтессы мало повлияли на Морриган. Пусть внешне она никогда не отличалась силой, а телосложение скорее хрупкое, но от хрупкости она так же далека, как мышь от дракона. Ведьма умеет драться, используя как основной инструмент в драке магию и посох, с утяжелённым навершием. Умело комбинирует магию и нечестные приёмы, никогда не упуская возможности использовать последние и не испытывает по этому поводу никаких угрызений совести. Случись Морриган остаться без посоха, она всё равно сможет превратиться в зверя, благо форм в её распоряжении предостаточно, и постоять за себя уже в иной форме, любая из которых сильнее и быстрее обычного человека.
[indent]• магические способности — Морриган — опытная ведьма, воспитанная не на книжках Круга, а под чутким руководством Флемет, являющейся одной из самых сильных ведьм века Дракона. Гримуар матери, полученный во время Мора, открыл перед ведьмой много знаний, которые ранее ей были недоступны. Так, например, она знакома с теорией магии крови и общими принципами её работы. После получения знаний из Источника Скорби как маг оборотень, освоила форму дракона, с годами привыкнув к ней и став чувствовать себя в шкуре такого мощного существа гораздо увереннее, чем в то время, когда ещё была союзником Инквизиции. Кроме оборотничества знакома не на словах с веткой энтропии и стихий, используя их как для защиты, так и для нападения. Всё тот же Источник Скорби позволил ей под новым углом посмотреть на гримуар матери и найти в нём новые, ранее непонятные ей заклинания и ритуалы, которые были забыты большинством магов и сохранились исключительно в таких редких и древних книгах.
Оборотень → ворон, волк, рой, паук, медведь, дракон.
[indent]• бытовые навыки — Обучена счёту и письму. Свободно говорит на торговом, понимает и может строить осмысленные фразы на эльфийском, пользуясь знаниями Источника, а так же за десять лет выучила орлесианский язык на достаточном для изъяснения всех своих мыслей уровне, хотя говорит не без акцента. Со словарём понимает тевин. Умеет готовить при наличии минимального набора продуктов, хотя в путешествиях по Тедасу предпочитала охоту в звериной форме и такое же быстрое насыщение в ней же, чтобы лишний раз не тратить время на готовку и костёр. Условно может считаться травницей, но познания ведьмы в травах ядовитых гораздо шире, чем в травах целебных. Умеет плавать и держаться в седле, хотя лошади неохотно идут на контакт с Морриган, так что поездку в карете она всё же предпочтёт езде верховой. Уникальный специалист по культуре и истории древних эльфов, за что тоже можно сказать спасибо Источнику и десятилетию восстановления элювиана.
Типовой инвентарь и недвижимость: владелица двух поместий в Орлее и земли вокруг одного из них. Титул, как и земли перейдут по наследству Кирану. Множество магических диковинок, среди которых два гримуара Флемет, пара посохов, один целый и работающий элювиан. Мантии обладания, пошитые по совместно с Кираном нарисованным эскизам.
Целый гардероб платьев, шкатулка украшений, счёт в одном из банков Вал Руайо. Конюшня, в которой почти десяток отборных скакунов. Полный штат прислуги при поместье д'Онтер, поместье в пригороде столицы пару лет стоит пустым, если не считать десятка слуг, которые поддерживают его в приличном состоянии.

Пожелания и планы: «Больше всего на свете Морриган хотела, чтобы её сын рос в нормальном мире и чтобы его будущее было спокойным, и раз для этого надо всего лишь остановить бога, она сделает и это».
Мастеринг: в сюжетных эпизодах
Пробный пост: сжальтесь

Отредактировано Morrigan (2018-02-03 00:29:45)