совместно
Эллана поёрзала устраиваясь поудобнее, немного смущаясь этого положения и вместе с тем удивляясь тому сладкому чувству, которое тёплой волной распространилось внизу живота и поднялось к замирающему от предвкушения сердцу. Ей бы хотелось сделать это сейчас. Хотелось, чтобы он проник в неё, стал неотъемлемой частью пусть и на тот короткий срок, который это всё будет продолжаться. И его поцелуи и ладони сжимающиеся на бёдрах сводили с ума, заставляя желать того, чего нельзя делать. Ну не могут они, не сейчас, не сегодня, не здесь на отмели у обжитого берега. А если кто-нибудь снова придёт? Если кто-нибудь увидит? Если их накажут за то, что зашли так далеко? Без клятв, благословений, объявления о том, что теперь они вместе навсегда-навсегда, дети, не получившие даже валласлина… они итак уже позволили себе такую близость, о которой лучше никому не рассказывать.
Мокрые волосы прилипли к спине и на легком ветерке руки и ноги покрылись мурашками. Элль теснее прижалась к Маханону, не желая делиться теплом с ночью, но понимание, что ещё чуть-чуть и придётся остановиться, расстаться пусть даже всего лишь до завтра, уже маячит на границах разума.
— Я хочу спать с тобой, не хочу домой к девчонкам, — выпрямляясь и упираясь ладонями в грудь Хано, капризно сказала Эллана и вздрогнула, лишенная тепла его объятий, в ночной прохладе коснувшейся всё ещё влажной кожи. — Давай возьмём завтра пледы и переночуем в пещере под водопадом? Попросим ребят нас прикрыть и никто не узнает, что мы не были в лагере, а вернёмся утром? Только представь! Мы сможем обниматься и целоваться всю ночь и нам не придётся, как сейчас, расставаться.
— Возьмём, — улыбнулся Маханон, полностью согласный с её планом, тоже совсем-совсем не хотя уходить. В лагере, на виду, им придётся придерживаться правил. Чувства и мысли молодых мимолётны, и ни одно слово и обещание не имеет такой силы, как действие. Между собой они могут верить во что угодно, клясться в каких угодно желаниях, но пока он не сделает нужного шага, всё это значит только возможность, но не неизбежность. И для Элланы будет бесчестьем при всех целовать того, кто еще ничем не доказал своих способностей. Чего бы она на самом деле не хотела, но долийской женщине положено иметь достойного её мужчину, а не гололицего парня, у которого из всех достижений — ученичество у Хранительницы. Да, его выбрали Первым, да, Дешанна не сомневалась в силе и способности своего ученика одолеть сложный путь Хранителя, но в клане просто не было других хороших магов, способных посоревноваться с ним. У Мирвен, хранительницы галл, дар был слабым, и Эврис родился без капли магии в крови, и её подрастающая дочка тоже пока ничем не отличалась от остальных детей — а у Маханона в семь лет способности уже били ключом. Да, он мог оживить пламя костра, да, он мог призвать молнии, да, у него мало-помалу получалось овладеть силой холода, без которой о сохранении мяса на голодное время говорить трудно, Но это было чем-то вроде долженствования владеть луком или читать следы для охотника. Это не было достижением, только навыком. Он должен показать, что способен не только высекать искры или замораживать воду в чашке, но и выжить в лесу, и помочь выжить тем, кто с ним, и быть опорой и защитой. По-настоящему, а не только вот... так, без стыда и совести ласкаясь с ней на мелководье, пока все спят. И им пора уже — возвращаться, делать вид, что всё нормально, что они просто... засиделись на берегу, и ничего такого не было. Ну, может, поцеловались разок. И всё. А совсем не... вот так, когда кажется, что если она обхватит его покрепче этим местом, это опять случится...
— Я не хочу уходить, — пробормотал маг между поцелуями. — Не хочу опять молчать. Я завтра же... — он о чём-то подумал и улыбнулся. — Это не будет долго, я обещаю. И скоро все будут знать, что ты со мной и ты моя. И Шайн будет. Если Хранительница разрешит... — это ему уже почти шестнадцать, несчастный месяц остался до дня рождения, а Эллана... ну кто обзаводится парнем в пятнадцать лет? Таким, чтобы прямо по-настоящему, а не просто настырным ухажёром... Но магу теперь уж точно ничего не мешает быть таким же. И пусть Шайенн клацает зубами, он больше не отступит в сторонку. Потому что таково желание Элланы. Быть с ним и... мм-мх — девушка пошевелилась на нём, сбивая с мысли, и Первый, передёрнув плечами, вздохнул.
— ...а не разрешит, так я всё равно добьюсь, — сосредоточенно заявил он, ставя точку, и чуть улыбнулся. — Пойдём на берег? Ты так замерзнешь еще, — от Маханона не укрылись мурашки на коже и под пальцами, когда он, зачерпывая воду, осторожно смывал с её бока свои следы, касался, любуясь и проводя ладонью от ключиц вниз, по маленькой, но такой призывной груди, совсем ему открытой, совсем его, одновременно с замиранием сердца и почти неверящим восхищением. Самая красивая. Самая-самая лучшая, и не было и никогда не будет для него другой такой.
Он поднялся из воды, садясь и теплее обнимая Эллану, снова отвлекаясь от благих намерений на то, чтобы поцеловать её, ощущая вот так близко-близко, уютно и соблазнительно-хорошо, что хотелось так и остаться — спать, обнявшись, не разлучаясь больше ни на миг. Но день завтра долгий, утро раннее, и без того будет тяжело подняться — только трудно волноваться об этом сейчас. Трудно, но приходится — подняться на ноги, поцеловать в губы ещё раз, дойти до берега... смущаясь всё равно — нагими стоять рядом, сторонясь прохлады; греть её и себя, сгоняя воду прочь, крупными каплями по ногам и телу, боясь переборщить и обжечь испарением...
До последнего просвета между деревьями они шли, цепляясь пальцами, и вроде как следовало поцеловаться в последний раз на сегодня и разойтись, но Маханон в последний момент упрямо тряхнул головой, да так и не отпустил руку девушки, выйдя из леса вместе с ней. в животе немного екало — только на первый взгляд в лагере было тихо и темно, но окна аравелей открыты настежь, и как знать, кто наблюдает за ними или краем глаза видит, как Первый провожает подругу до самого аравеля и уходит к себе лишь тогда, когда она поднимается по приступке и тихонько проскальзывает за занавеску к спящим подругам... и пусть! Пусть видят. Хоть и жутко немного, словно взгляды эти и впрямь увидят что-то кроме, что-то, чем они занимались там, на берегу, но... пусть видят. Он найдёт в себе смелость больше не скрывать то, что скрывать не нужно.
В аравеле парней, стоящем на другой стороне от костров, тоже все спали — похрапывал Инар, развалившись на лежаке, как всегда, уткнулся лбом к самой стенке, свернувшись и подтянув под себя длинные ноги, Эврис. Почти не дыша, чтобы не привлечь внимания, Маханон забрался под тонкую простыню и сам не заметил, на каком моменте чуточку ошарашенного осмысления случившегося и пережитого за этот вечер умудрился ускользнуть во сны — тёмные и спокойные от усталости, до самого утра и Инара, вернувшегося с утренней разминки и обнаружившего, что друг всё ещё возмутительно крепко спит.
Сбежав от Инара и оставив его в одиночестве потешаться над тем, как покраснел Первый от одного простого-то вопроса о поцелуе, Маханон, с долей опаски и одновременно острого желания выискивая взглядом Эллану — но так и не найдя; наверное, ушла раньше с другими охотниками, отправился к Хранительнице. Искать слова долго не пришлось — Дешанна с порога заметила, что Первый её сегодня какой-то совсем серьёзный и отрешенный...
Но труднее всего было не отбрехаться от друга, и не рассказать наставнице о том, что хочет сделать и непременно сделает, и даже не поговорить за обедом с Расанором, бывшим когда-то мастером охоты, о выслеживании лис — хотя хагрен ничем и никак не намекнул, что понимает, к чему все эти вопросы. Труднее было дожить до вечера — додышать даже, настолько бессмысленным казалось всё, что хоть немножко не было связано с Элланой. Маханон весь день ходил с головой в облаках, постоянно отвлекался — пока Хранительница, наконец, не отмахнулась от него, отпустив парня на все четыре стороны. Юность, что с них возьмёшь.
Дожидаться ужина они не стали — какое там, какое ждать! Не дышать бы хоть так часто, всего только глядя на неё, мучаясь от желания не просто тихо дожидаться на поляне за окраиной лагеря, а прямо там, у костров, и схватить, и зацеловать, и пусть все смотрят и видят. Но нужно было хотя бы притвориться, что они уходят порознь: он — медитировать, а она... ну, наверное, искать его? Только в этот раз нашла очень быстро.
Путь к водопаду и пещере был полон предвкушения и улыбающихся взглядов; сумка через плечо, рука в руке, наконец-то — одни, и больше никто их не отвлекает, не заставляет думать о чём-то другом — чём-то, что так тяжело даётся! Ему, по крайней мере — но и Эллане, наверное, так же?..
Мысли Элль не заходили так далеко, как, судя по всему зашли у Маханона. Иначе что бы Хранительница могла не разрешить? Как ещё он мог заявить клану свои права если не принятым официальным жестом —— подношением, которое она или примет или нет. Конечно, примет. Но… Традиции долийцев были куда как практичнее, чем Эллана, которой вовсе не хотелось, чтобы ради её счастья погибала какая-нибудь зверушка. Может быть она и могла смириться с тем, что каждый день они убивают, ради того, чтобы есть и жить. Хотя у самой рука до сих пор дрожала, и чаще всего за неё стрелял Шайн. Ходить с ним на охоту, особенно когда загоняли оленей было очень удобно. Достаточно промедлить несколько секунд, как пускать стрелы становилось бессмысленно — Шадайенн стрелял молниеносно и почти никогда не промахивался. Пока другие только готовились, его стрела уже торчала из шкуры. Но теперь… теперь ей придётся как-то самой. Она больше не сможет полагаться на то, что охотник всегда будет рядом, чтобы выстрелить. И всё же: охота ради пропитания и ради соблюдения традиции — такие же разные вещи, как необходимость и условность… И сказать «не надо» нельзя. Кто они такие, чтобы рушить правила, существующие веками? Только… ох… Хано же маг. Какую шкуру он может добыть? Какого зверя выберет? Только бы сам не пострадал в этой охоте, в попытке доказать всем свою способность о ней позаботиться и утереть Шайну нос. Хоть бы обошлось без последнего. Хоть бы он не замахнулся на кого-то, кто окажется ему не по силам.
Но Элль ничего не сказала, закусив губу от этого своего волнения, внимательно рассматривая так сосредоточенно и уверенно рассуждающего Маханона. Как может она ставить его слова под сомнения и просить о чём-то? Только обнимать лицо ладонями и нежно-нежно целовать, надеясь и веря. И в его благоразумие, и в то, что боги будут благосклонны. Но в поцелуях этих так легко вновь потеряться, и Хано прав — она действительно по-тихоньку начала замерзать и ощущать себя немножко усталой, но усталость эта была не сравнима с той, которая наваливается в конце тяжелого дня, проведённого в лесах, совсем нет. На душе было светло и спокойно, и тело не ныло, а наоборот стало таким расслабленным, что хотелось просто прижаться и уснуть в обнимку. Можно даже прямо на берегу, лишь бы не надо было никуда идти и разлучаться. Но увы надо было и то другое.
Выходить из воды и стоять прижавшись друг к другу обнаженными было до странного неловко. Словно спала пелена опьянения и наступила трезвость, в которой они всё ещё двое совсем недавно повзрослевших детей утром даже и не помышлявших о подобном, подхваченных бурным течением горной реки и только сейчас выбравшихся на берег. То, что казалось естественным и правильным в пьянеющем водовороте чувств — нагота не до конца по-взрослому оформившегося тела — теперь вновь смущало, заставляло краснеть до кончиков ушей и стараться не смотреть туда, где ещё недавно сама же трогала руками. Но взгляд сам своевольно опускался и застывал на этом месте, пока, спохватившись, Эллана не отводила глаза, зная что в её власти начать всё по новой, достаточно только руку протянуть и коснуться языком уха Маханона и ещё больше смущаясь от собственных этих мыслей, начиная быстро-быстро моргать, хватаясь за одежду, пока усталость не сменилась азартом — а получится ли заставить его сделать это снова? В четвёртый раз…
Лагерь казался окутанным сном, но лучше было бы им расстаться на границе и каждому пойти своей дорогой, чтобы ни одна душа не увидела как поздно они вместе возвращаются. И Эллана уже потянулась поцеловать Маханона на прощание, но Первый не выпустил её руки лишь упрямо качнув головой, решаясь проводить до конца и Элль только улыбнулась этому. Пусть видят. Пусть расскажут маме, пусть даже Шайн узнает — чем раньше они смирятся с её выбором, тем лучше. Подумаешь. Когда она уже настолько решила связать с Хано всю жизнь, что никакие доводы и убеждения не изменят этого решения — не всё ли равно кто и что увидит? Не они первые, не они последние возвращаются в лагерь далеко за полночь. И перед аравелем, проказливо улыбнувшись, Эллана поцеловала Маханона совсем не так, как целуют доброго друга, а прижавшись на несколько мгновений к губам, лаская языком, но не дав поцелую затянуться упорхнула словно бабочка, скрываясь за занавеской девчачьего аравеля.
Лайра уже спала, Найя приоткрыла один глаз, хмуро смотря на подругу и отвернулась к стенке, пока Эллана, разве что песенку не напевая, меняла пропахшую лесом, травой и речной сыростью одежду, на удобное платье для сна. Она села у окна, подглядывая сквозь шторку ушёл уже к себе домой Маханон — конечно ушёл, что за глупость! Но так хотелось посмотреть на него ещё раз. Совсем-совсем в последний раз. Как будто и целого вечера и половины ночи не хватило, чтобы насмотреться.
— Что это такое вы делали там у реки? Элль, это же… нельзя так, — не утерпела Найя, перебираясь со своей на лежанку охотницы. — Мы места себе не находили, и Шайн приходил тебя искать. Интересовался где ты и мне пришлось врать, что ты уже спишь, — неодобрительно цокая языком покачала головой растрёпанная со сна эльфийка, глядя на подругу и разве что головой не качая, охая: — Как ты теперь ему всё это объяснишь?
— Я не буду ничего объяснять, — отмахнулась Эллана, поглядывая на всё ещё спящую Лайру и надеясь, что она не проснётся, хотя может быть ей и стоило бы узнать об этом одной из первых, пока за вдруг неожиданно оставшимся без пары лучшим охотником, не выстроилась очередь из желающих. — Я не с Шайном больше. И сказала ему это ещё за ужином. Он просил подумать, не рубить с плеча. Я и подумала.
— Это было до и после того, как ты разделась?
— Найя! — возмутилась Эллана и треснула подругу подушкой, — Ты что говоришь такое! Никто не должен знать! А ты… вообще не смей больше за мной ходить! Лучше Иврисом займись. Ты ему явно нравишься.
— Вы чего не спите? — сонно зевнула на кровати Лайра, поворачиваясь к подругам, приоткрывая один глаз, которым тут же уставилась на Эллану: — А ты где весь вечер была? Мы тебя на стрельбище ждали. Шайн попал в цель с закрытыми глазами, представляешь? Прямо в яблочко. Выстрелил быстрее, чем другие стрелы из колчана подаставали.
— Я рада за него, — закатила глаза Эллана, в очередной раз выслушивая восторги подруги. Может быть и хорошо и правильно, что всё так получилось. Шадайенн заслуживает девушку, которая будет им восхищаться, а не ту, что бегает по лесам за другом детства. Хотя уже и не бегает. Поймала!
— И что, ты променяешь Шадайенна на Маханона? — всё ещё не унималась Найя, в которой боролось любопытство с праведными чувствами и чёткими убеждениями о том как правильно, а как нет, вести себя долийке.
— Ой, ну что за глупости. Как можно променять Шайна на Маханона? Он же хлюпик, да ещё и маг, — прыснула на кровати Лайра, на полном серьезе считая, что Найя, видимо с лежанки упала и ударилась головой о пол — вот ей и мерещится всякое.
— Ну так и забирай Шайна себе, Лайра, — насупилась Эллана, которая вовсе не считала Маханона хлюпиком, хотя он и не был таким статным как охотник, но и… Да кому это вообще важно! — Все же видят как он тебе нравится. Я только рада буду.
— Да ну, он же тебя любит, — отмахнулась Лайра, считая что Элль это сейчас нарочно говорит — дразнится, зная как Шадайенн её любит и что не смотря на все ухищрения других девчонок, ни за кем кроме Элль не пойдет— совсем на ней помешался.
— Ну, ему со мной ничего не светит. Я выбрала, — упрямо сложив руки на груди, переводя взгляд с одной подруги на другую, с такой уверенностью заявила Эллана, что Лайра аж села, внимательно глядя на подругу.
— Да как ты вообще все это так быстро решила? — покачала головой Найя, которая может быть и знала о симпатиях подруги, и даже слышала её заверения за ужином, но всё ещё не верила, что возможно вот так вот — за один день повернуть судьбу в диаметрально противоположную сторону. — Вчера с одним, сегодня с другим. А завтра кто будет? За Инаром пойдёшь?
— Нет-нет, за Иврисом, — подала голос из своего уголка Лайра, за что в неё полетело сразу две подушки.
— Не знаю, может быть вам со стороны и кажется, что я ветреная и сама не знаю что хочу, но это не так, — помолчав какое-то время, подождав, пока утихнет смех, подала голос Эллана. — Я хочу быть с Хано. Всегда хотела. Вы же знаете, как он для меня важен. Важнее и нет никого. Я только думала, что не нужна ему, что он весь в магии, в учебе, сторонится меня, избегает. Что ища его, я будто бы навязываюсь. Но это не так. Он любит меня. Просто сказать об этом не мог, считая что… ну у меня же есть Шайн.
— А ты? Ты тоже любишь его? — недоверчиво спросила Лайра, которой эти перемены открывали новые неожиданные возможности и по-тихоньку она начинала прозревать и радеть не за счастье подруги — хочет мучаться с рохлей-магом? Да, пускай! Её личное дело. Зато Шадайенн теперь свободен.
— Не знаю, наверное, — пожала плечами Элль, всё ещё не решаясь дать такое громкое имя своим чувствам. Может быть любовь, может быть настолько глубокая привязанность, что и не разорвёшь. Да и разве важно то, как эти чувства и желания называются, когда у них всё равно один итог? — Я только знаю, что всегда хочу быть рядом с ним.
— И что вы даже целовались уже? — глаза Лайры загорелись любопытством, в то время как Найя неодобрительно хмыкнула. Вот уж кто точно будет моросить собственного парня до свадьбы. Правильная, аж зубы скрипят. — Расскажи.
— Ну нет, я спать, — сразу же откинулась на своём лежаке Эллана, укрываясь простыней с головой, чтобы не выдать того, как заалели её щеки. — Вы как хотите, а мне на охоту рано вставать.
— Ага, вспомнила. Об охоте. Очень вовремя, — рассмеялась Лайра, но в тоне её явственно читалось «ладно-ладно, вот попросишь рассказать меня о чем-нибудь в следущий раз». — Можешь уже и не ложиться. Всё равно скоро Араторн пошлёт кого-нибудь тебя разбудить.
И только Найя всё ещё неодобрительно качая головой, сначала вернула на места раскиданные по комнате подушки и только потом легла к себе на лежак, обеспокоенная тем что увидела и не зная, не растеряла ли Эллана там на берегу остатки здравого смысла.
Элль думала, что после всех поцелуев и разговоров дня, уснуть будет тяжело. Ворочаясь с бока на бок, пытаясь осознать произошедшее, страшась различных последствий, от которых так легко отмахиваться в разговорах с подругами, но стоит закрыть глаза как они накидываются будоражащей душу неизвестностью: и мама, и Шайн, и шкура, которая грозится настигнуть её в скором времени и она должна будет дать ясный и четкий ответ. В пятнадцать лет! За три года до валласлина. Так рано, так много ещё времени, чтобы передумать. Мама, наверное, будет настаивать на этом. И только папа, наверное, папа поймёт! Ему Маханон всегда нравился. Он считал его серьезным и основательным. Да, надо поговорить с отцом. Может быть он поддержит… и на этой мысли, чуть успокоившись Эллана… проснулась.
Когда в аравель постучали, чтобы разбудить её на охоту, Элль подскочила с резвостью так и не ложившегося спать человека. Только по тому, что помнила последнюю мысль в ночной тиши, а теперь в окно светило яркое солнце, она поняла, что стучали уже не в первый раз, а девчонки и вовсе успели разбежаться по своим делам.
Весь день вокруг Элланы царила какая-то суматоха, или это только так казалось, не выспавшейся, рассредоточенной, витающей где-то в облаках девушке. Но не смотря на то, что сегодня она явно была слабым звеном, охотники подстрелили двух оленей и после обеда были предоставлены сами себе. Элль не знала куда себя деть и чем заняться до вечера — волнение, которое её охватило в ожидании вечера, мешало уснуть, Маханона разыскивать теперь было не нужно — они уже договорились где и когда встретятся, Шадайенна она избегала, боясь попасть в неловкую ситуацию и не зная, как объявить, что всё решила и бесполезно пытаться что-то изменить, а маяться без дела было не привычно. Поэтому она напросилась в лес с Фенорой собирать редкие травы, нужные для каких-то сложных отваров, назначения которых Эллана не знала и не очень-то хорошо слушала, думая как бы половчее спросить о том откуда берутся дети. Ну то есть не общими словами, а поконкретнее как это должно происходить, вмещается или не вмещается, очень ли это больно… но так и не решилась, испугавшись того, что травница может о ней подумать и будет права. Ей хотелось попробовать. Она помнила те ощущения, которые появлялись от поцелуев и ласковых прикосновений, их хотелось испытывать вновь и вновь, и хотелось зайти дальше, несмотря на то, что Эллана понимала, что дальше точно заходить нельзя. Сначала свадьба. Но она же только, через три долгих-долгих года! Зачем вообще так долго ждать, когда всё уже решено?
Вернувшись из леса, Эллана попала в цепкие руки Хранительницы, которую, видимо, уже успел огорошить новостями Маханон и охотница только подтвердила его слова. Да, она действительно хочет быть с ним, и да, хорошо подумала, и да, не видит для себя другой судьбы. Какой валласлин выберет не знает, а вот с мужем уже определилась — что есть, то есть. И хотя слова охотницы, может быть и звучали неожиданно, и временами она смущалась каких-то своих мыслей, но всё равно звучала слишком уверенно, чтобы можно было усомниться в глубине её неожиданного желания. Хотя, было ли оно таким неожиданным для той, которая наблюдала за этой дружбой столько лет? Той, которая лучше других знала чем живёт клан? Для которой каждый, а особенно ученик, был как на ладони? Вряд ли. Поэтому услышав то, что хотела, Дешанна отпустила Эллану, а та, заманив в аравель Лайру и Найю уговорила девчат помочь ей собрать с собой еды, прикрыть её отсутствие за ужином и предупредила, что не вернётся ночевать, но для всех у неё разболелась голова и она спит.
Полянку, на которой поджидал Маханон, Элль обошла с другой стороны и подкралась к магу сзади, правда в последний момент вспомнила, что обещала больше неожиданно его не хватать и поэтому пропела птичкой из-з₽ его спины:
— А ты меня не с той стороны ждёшь, — и только потом, не дав Хано особо развернуться, обхватила руками, обнимая и шепча на ухо: — Я так по тебе скучала весь день! Очень-очень!
Объятия, поцелуи, многообещающие взгляды — только бы уйти подальше от шума лагеря, снова остаться вдвоём. Весь день и словом почти не обмолвились, растащенные в разные стороны повседневным круговоротом дел, зато вечер и ночь — время, которое принадлежит только им и в этот раз их не потревожит ни чей любопытный нос. Хотя Найя и смотрела на неё очень неодобрительно, но всё же Эллана была уверена в том, что девчонки её прикроют.
Объятия, поцелуи, многообещающие взгляды — только бы уйти подальше от шума лагеря, снова остаться одним. Весь день и словом почти не обмолвились, растащенные в разные стороны повседневным круговоротом дел, зато вечер и ночь — время, которое принадлежит только им и в этот раз их не потревожит ни чей любопытный нос. Хотя Найя и смотрела на неё очень неодобрительно, но всё же Эллана была уверена в том, что девчонки её прикроют.
— А знаешь, ко мне приходила Дешанна, — услышав шум водопада, загадочно улыбнувшись, не иначе задумав очередную шалость, сказала Эллана, — Хотела узнать про нас с тобой.
[nick]Ellana Lavellan[/nick][icon]http://forumstatic.ru/files/0019/75/58/81074.png[/icon][desc]<a href=#tid=00></a><div class="namedesk">Эллана Лавеллан, 15<br>Долийская охотница</div>[/desc][status]Влюблённая до одури [/status]
Отредактировано Ellana Lavellan (2019-05-03 17:02:38)
![[SPN: the new adventures]](http://spacewind.su/images/banners/spn_88x31_an_1.gif "[Сверхъестественное: Новые приключения]"){kind=small}
