[indent] Хорошо, что под перчатками не было видно, насколько крепко сжимал посох Хоук. Хорошо, что не было видно того, что у него подрагивают кончики пальцев. Хорошо, что он научился держать лицо еще какое-то время назад. Хорошо, что он такой большой молодец.
[indent] Потому что внутри что-то рвалось и разбивалось, горело и взрывалось.
[indent] С той самой секунды, когда Гаррет услышал от дяди, что пропала мать, сердце ухнуло в пятки и с того момента не возвращалось на положенное ему место. Это было, кажется, выше Хоука. Он даже успел подумать, что, Пустота забери, в его жизни наконец-то все становится спокойно и уютно: и в целом дергали не так часто, и то, что происходило между ним и целителем все-таки способствовало обретению спокойствия. Все были, конечно, в легком недоумении, но когда они перестали, как бараны, сталкиваться рогами, с Андерсом стало неожиданно легко и спокойно. И это так грело ему душу в последнее время, что Гаррет малодушно надеялся, что все наконец-то устаканилось.
[indent] Что он наконец-то нашел все, что искал и чего хотел. Что все, демоны задери, будет хорошо — осталось только поработать еще на взаимопонимание.
[indent] И тут...

[indent] Он весь день метался по имению, как загнанный раненный зверь — только на стены не кидался, хотя был к этому близок, — единственное, на что это хватило, так это на то, чтобы послать не так давно появившуюся дома служанку с двумя очень короткими письмами с текстом "Ко мне сразу после захода солнца", написанными дрожащими руками, на поиски мальчишки-разносчика, который доставит их адресатам — одно в казармы, второе — в Клоаку.
[indent] Он был в бешенстве и ужасе, настоящем животном ужасе, и не знал, чего было больше, какая эмоция сейчас преобладает, хотя понимал разумом, что все-таки... да, все-таки ему было невероятно страшно, и только потом была злость. Его трясло, как глубоко больного, то ногу, то руку сводило судорогами и немели кончики пальцев, и Гаррет только и мог, что сохранять лицо и говорить очень короткими фразами.
[indent] Но никак не объяснить Авелин и Андерсу, куда его несет посреди ночи.

[indent] Хоук оперся на посох, прислонился к прохладному навершию лбом. Госпожа Хоук решила помочь кому-то... и после этого бесследно пропала. Бездна! Открыть глаза и кинуть мальчишке полновесный серебряный не сразу получилось. Он завернул в указанном направлении, шел быстро и размашисто, а потом...
Потом он увидел кровь.
[indent] — Ох, Создатель, этот город должен молиться, — прорычал едва слышно Хоук сквозь зубы. — Я сравняю его с землей, если с ней что-то случилось. Бездна и все демоны Тени!..
[indent] — Гаррет, успокойся. С ней все хорошо. Мы найдем ее, — спокойно ответила Авелин, положила руку ему на плечо.
[indent] — Тогда молись, чтобы так и было, — снова зарычал Хоук и резким движением плеча скинул ее руку, а потом стремительно двинулся дальше — как нырял в омут с головой, вперед — в темноту, которая не могла успокоить, а только лишь бесила больше и ледяными пальцами рвала душу. 
[indent] Трясти не переставало.

[indent] Воздух в литейной был горячий, сухой и спертый. Ноздри ловили этот запах — запах пыли, какой-то гнили, крови, и, Создатель — да, запах разложения, когда никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах не спутаешь ни с чем другим. Следы крови вели дальше, в глубину литейных, в которых они уже однажды побывали.
[indent] Застарелые следы крови здесь тоже были. Совсем старые.
[indent] А были новые.
[indent] Расфокусированный взгляд скользил по помещению ровно до того момента, как Гаррет все-таки не смог взять и сфокусироваться. В поле зрения были призраки.
О, да. Конечно же. Призраки.
[indent] "Бездна. Бездна, Бездна, Бездна забери! Создатель всемилостивый, если ты есть, накажи меня, но не наказывай ее. Она не виновата, на ее руках нет крови, Создатель, пожалуйста. Пожалуйста."
[indent] Гаррет не очень-то верил в Создателя. Он понимал, что есть какая-то сила, недоступная и непонятная им, простым смертным. Возможно, Древние боги Тевинтера. Эльфийский пантеон. Авварские и хасиндские боги. Может быть, действительно Создатель. Он не очень верил в физические воплощения богов, но сейчас готов был молиться любому из них.
[indent] Сердце билось рвано, неровно, очень часто, и, кажется, стучало в самой глотке, покинув место, где ему следовало бы быть. Ему казалось, что он умирает прямо здесь, с каждым вздохом и каждым шагом.
[indent] Гаррет Хоук не верил в чудеса. Он очень давно разучился верить в какие-либо чудеса и его сердце заходилось раненой птицей, и, кажется, всю спину свело судорогой. Или он просто сильно свел вместе лопатки?
[indent] — В сторону, — прорычал Хоук и воздух заискрился, стал горячим настолько, что грозился обжечь легкие.
Он касался Тени и слышал их смешливые голоса на краю сознания — демоны смеялись и предлагали ему помощь, которую он больше не найдет нигде и ни у кого. То, что могут дать они, не даст ему никто другой.
[indent] Гаррету не нужно было это. Ему нужна была его мать. Живая и невредимая. Сейчас. Немедленно.
[indent] Наверное, его спутников от ожогов и поражения молниями спасло только то, что Хоук действовал на одних рефлексах. Потому что сейчас Гаррет не контролировал направление огня, он просто выжигал все, что видел, молнии срывались с рук прицельно, но неконтролируемо: глаза застилала багрово-черная пелена, он практически ничего не слышал кроме ревущего пламени и стука собственного сердца, и ощущения были такие, будто он пытался сжечь самого себя изнутри.
[indent] Выжечь тот кровавый цветок, который так стремительно расцветал и раскрывал лепестки, охватывая всю его грудную клетку.
[indent] У Хоука предательски дернулась щека, когда призраки остались пеплом на земле, а он подошел к лежащей без жизни женщине — спиной к ним. Он перевернул ее резко и тут же отшатнулся, наткнувшись на кого-то — по всей видимости, Андерса, потому что Авелин была справа, — спиной.
[indent] — Алесса.
[indent] Он выдохнул это практически с облегчением и обвел взглядом грязное помещение так, как это делает раненый зверь, думая, в какую сторону бежать от охотников. Практически затравленно. Практически беспомощно.
[indent] Спас мабари, который снова взял след и пошел вперед, и Хоук, едва живой от ужаса, пошел за ним — стремительно и быстро, практически переходя на бег.
[indent] "Пожалуйста. Ради всего святого... Она моя мать! Пожалуйста."
[indent] Кровь на полу и очередная порция призраков. Потрясающе. Это просто все было неописуемым спектром эмоций. Уж Гаррет-то знал, почему они появляются. Они — и демоны, которые тоже встречались. А впереди было что-то вроде самодельного алтаря.
[indent] И это было самое жуткое, что он видел в своей жизни. Он поднял голову, смотря на портрет женщины, колючий ком застрял в горле, тряхнуло даже визуально заметно. Хоук шумно вдохнул и резко выдохнул.
[indent] — Она похожа… на мою мать.

[indent] Гаррет кивнул: да, поспешить казалось ему самым правильным из того, что они могли сделать. Он развернулся и пошел в очередной проход, где в следующей комнате обнаружился человек. Маг. Рядом стояло кресло с высокой резной спинкой, на котором кто-то сидел спиной к ним. Он не видел, но прекрасно видел человека перед собой. Маг.
[indent] Маг. Опять маг.
[indent] Очередной сумасшедший маг. Магия… магия, которая должна служить человеку. А кто уж там будет разбираться, насколько тот маг безумен и насколько благородно и правильно он использует свой дар? О… Никто. Правильность и справедливость — те понятия, которые были по-настоящему у каждого свои.
[indent] Сердце забилось чаще, а потом, в какой-то один момент, замерло на долгие мгновения, пока Хоук слушал тот бред, который нес маг.
[indent] И забилось сильно, медленно, ровно. Маленькие, мерзкие, острые коготки пробежались вверх по его позвоночнику от самой поясницы, покалывая и отдавая холодом. Они цеплялись за кожу и терялись где-то в загривке. Затылок же пульсировал тупой и глухой болью, там как будто поселилось еще одно сердце, маленькое и бьющееся в такт первому.
[indent] Внезапно выровнялось дыхание. Он слушал все то, что рассказывал маг, делая глубокий вдох и неслышно выдыхая, но только ровно до того момента, как то, что сидело в кресле, поднялось и повернулось к ним лицом.
[indent] Лицом его матери.
[indent] У Гаррета потемнело в глазах. Он вскинул руку, прижал пальцами переносицу, отступая на полшага назад, задышал мелко и часто. Маг говорил что-то еще, но Хоук его уже просто не слышал: все звуки померкли и звучали как будто из-под толщи воды, были просто набором, бессвязным и непонятным, звуков, которые ничего больше не значили. Что бы маг не сказал, оно просто не имело никакого смысла.
[indent] На Гаррета смотрели стеклянные, мертвые глаза его матери.
[indent] "За что? За что ты так с ней?"
[indent] Мысль стучалась в висок так настойчиво, словно хотела его пробить. Хотя… тут даже уже не нужно было ничего дополнительного.
[indent] Гаррету казалось, что он сейчас задохнется, что горло перехватило чьей-то стальной хваткой. Ни вдохнуть, ни выдохнуть, кровь стучит в ушах, как тревожные сигналы боевых барабанов, сердце заходится в бессмысленной попытке работы и беспощадном стремлении поддержать в жизни тело. И откуда-то снизу поднимается ледяная, холодная настолько, что обжигает, волна ненависти, ярости, бессилия и черного, такого черного, что ничего не увидеть и не понять, отчаяния.
[indent] Гаррет резко выдохнул, хрипло и практически неслышно, открыл глаза.
[indent] Маг призвал призраков и Хоук так и не смог открыть рот, чтобы сказать хоть что-то. Дохнуло грозой и пламенем, а потом мужчина резко крутанул посох, по которому весело заплясало пламя и электрические искры, вокруг себя. Воздух в помещении стал горячим и сухим, кожу начало покалывать от скопившейся здесь энергии. Хоук щедро зачерпнул энергии из Тени, несмотря на то, что демоны смеялись в его голове куда громче. Это был, Создатель прости, тот самый момент, когда Гаррет был готов полоснуть себя по руке ножом и получить то, что ему было нужно.
[indent] Но один такой зверь уже стоял перед ним.
[indent] Мабари отпрянул в ужасе, хотя пламя и молнии стали давно ему привычными, а Гаррет двигался, как заведенный, не понимая, что делает и почему стены превращаются в черные оплавившиеся куски камня вокруг. Ему было все равно. Демоны-воплощения… они будут первыми.

[indent] ...пепел стремительно остывал, оставшись от существ Тени. Хоук же отбросил посох в сторону и в два шага преодолел расстояние между ним и безумцем, который убил его мать: пальцы, закованные в железо, сжались на тощем горле, колено ударило под дых, и Хоук, продолжая сцепливать зубы, чтобы тот ком, который стоял у него в горле, не прорвался наружу, сжимал руку все сильнее. Из-под шипастых перчаток начала выступать кровь, а Хоуку казалось, что хрип, который издавал маг — лучший звук, который он когда-либо слышал в своей жизни. Его разрывало на части внутри, все леденело, заиндевевало, обжигало своим холодом. Холод никогда не был его стихией, и именно он сейчас убивал его изнутри, как самый отравленный из ядов.
[indent] Ненависть. Холодная и ломкая, как давно остывшие кости здесь, в этой комнате. Человеческие кости. Женские кости. Как тело его матери, которое наверняка было где-то тут же, со срезанным лицом. Наверное, покалеченное.
[indent] Гаррета ударило дрожью, судорога прошлась по всему телу, а потом он выпустил эту ненависть наружу — и под рукой растеклось багровое пламя, и полузадушенный крик, смешанный с хрипом, сумасшедшего мага, которого объял огонь, оказался неожиданно сладким и невероятно приятным звуком.
[indent] Хоук разжал пальцы тогда, когда начало разъедать его лицо и отошел на шаг назад, без сожаления смотря на корчащегося умирающего человека.
[indent] Маньяка. Убийцу. Мразь, которой не место в этом мире.
[indent] Он обернулся на шаркающие шаги. И вовремя: как раз успел подхватить этот ходячий кошмар. Вместе с телом, сшитым из многих женщин и лицом его матери, опустился на колени, укладывая произведение кошмарного искусства себе на ноги.
[indent] — Мой мальчик… я знала, что ты придешь.
[indent] — Мама… — голос сорвался, сломался и Хоук. Он сжал зубы, но не получилось: из глаз хлынуло горячее и соленое, и только благодаря этому Гаррет понял, что из носа идет кровь. — Я не успел, мама. Я… должен был смотреть за тобой тщательней…
[indent] — Каким сильным стал мой маленький мальчик. Я люблю тебя, Гаррет. Ты всегда заставлял меня так гордиться тобой…
[indent] — Мама… — захрипел Хоук, но говорить было уже не с кем. Голова откинулась назад, а глаза окончательно погасли.
[indent] Гаррет заскрипел зубами, издал неопределенный звук, что-то среднее между воем и скулежом, наклонился, сжимая безжизненное тело руками. И да — рыдал, беззвучно, сотрясаемый судорогами и ледяной дрожью по телу.

[indent] Когда Хоук злился, воздух вокруг него становился горячим и сухим, в нем мелькали электрические разряды, это было практически красиво. Сейчас Хоуку казалось, что все вокруг него выстыло, покрылось инеем и трескается, как трещит лед, когда неаккуратно наступишь на ломкий участок. Как трещины, стремительно и весело расходящиеся во все стороны непередаваемым узором, образующим невероятный рисунок, темнее на светлой корочке льда, так и сейчас у Хоука внутри расползалась по душе и сердцу сетка, которая продолжала натягиваться и грозилась превратить то, что осталось от него, в мелкие куски мозаики, которую уже никто и никогда не соберет.
[indent] Гаррет практически не замечал того, что по лицу текут слезы, он просто прижимал к себе окончательно умершее тело, прижимаясь лбом к плечу. Он чувствовал, как Андерс подошел и положил ему руку, слышал, что тот сказал, но среагировал далеко не сразу.
[indent] Ему казалось, что он попал в легендарную хасиндскую тундру и — сразу же, — в эпицентр ледяной бури. Прекратить безудержно рыдать и беззвучно содрогаться в черном, как сама Пустота, отчаянии и боли он смог после хороших минут десяти самой настоящей истерики, пусть и очень тихой.
[indent] — Авелин.
[indent] Руки получилось разжать не сразу. Ни руки, ни пальцы не слушались, у него немело все, в том числе и лицо. Для того, чтобы хрипеть (куда там говорить!) приходилось прилагать массу усилий. Мужчина все-таки смог открыть глаза и отвернуться — смотреть на мертвое лицо матери не было никаких сил.
[indent] — Позови своих солдат, — прохрипел Хоук. — Здесь не одно... тело. Их нужно вынести. И… накрыть. Их нужно накрыть.
[indent] Говорить было очень сложно. Думать — еще сложнее. Он отчаянно пытался собраться, но ничего не получалось. Даже пошевелиться больше, чем разжать, кажется, одеревенелые пальцы, едва-едва гнущиеся, потому что Гаррет их даже не чувствовал. Дышать получалось с трудом, и, кажется, он уже даже не различал запахов, даже этот резкий запах горелой плоти, исходящий от мага,  от того, что было магом, который убил его мать и еще несколько женщин. Его скрючившийся, обгоревший и страшный труп был совсем рядом, но Хоуку не было от этого легче: это не вернет ему мать.
[indent] Это ничем не поможет. Даже не было чувства, которое могло бы напоминать то, что он отомстил. Не отомстил.
[indent] Он просто не успел.
[indent] Это будет лежать на его плечах. Всегда.
[indent] Нужно будет еще сказать Карверу. Гаррет не представлял, как будет писать брату. Как вообще это написать? “Брат, я убил мать собственными руками”? Да… Как-то так. Он не представлял, что должен был чувствовать Карвер, который получил бы это письмо. Это… невозможно. Это будет новость, которая его убьет. Размажет так же, как и Гаррета.  Одно хорошо: брат не увидит того, что видел он.
[indent] Оцепенение проходило очень медленно. Хрипло и судорожно вздохнув, Хоук протянул руку и закрыл остекленевшие глаза. Уронив голову на грудь, он закрыл глаза снова, продолжая держать тело на коленях.
[indent] Мабари подползал к нему и поскуливал. Было не до собаки. Гаррет не мог справиться с собой, разве он мог сейчас уделить время собаке, успокоить верного пса, что все хорошо, что, Создатель, пусть он не скулит и не делает только хуже?..
[indent] — Я останусь здесь… пока ты не вернешься.
[indent] Он снова выдохнул. Получилось хрипло и тихо. Он хотел открыть глаза и посмотреть на Андерса, даже начал приподнимать голову, но так и не смог.

[indent] Все это казалось дурным сном. Тем из снов, после которых не просыпаются. Гаррет смотрел вперед, но ничего не видел. Чернота клубилась перед глазами, а из нее смотрели чужие голодные глаза. Он знал: демоны. Демоны, которые знали, что он слаб. Знали, что сейчас его очень легко сломать и влезть внутрь его сгоревшей души. Поселиться в этом пепле, еще горячем и жирном, и паразитировать, чтобы в один прекрасный момент обернуть его силу, его дар, оказавшиеся такими бесполезными, против него же.
[indent] Гаррет хотел бы думать, но просто не мог. В голове крутилась только то, что ему придется написать об этом брату. Карвер... Создатель. Карвер этого не заслужил. Сначала он потерял сестру, теперь — мать. Он просто не заслужил такой участи. Все из-за него, из-за Хоука. И стать Стражем брату пришлось из-за того что он, могучий Гаррет Хоук, не досмотрел за младшим.
И за матерью не уследил. Был слишком занят своими очень важными делами и решил, что уж с ней точно ничего не может случится. Самонадеянный и самовлюбленный глупец.
[indent] Эжик ткнулся мокрым носом в щеку. Гаррет выдохнул, поняв только сейчас, что не дышал больше минуты, потом поднял все-таки голову, хотя это казалось какой-то непосильной задачей. Андерс стоял рядом, в руках — запачканная кровью, скорее всего, кровью его же матери, скатерть. Хоук несколько секунд смотрел на окровавленную и давно грязную ткань, потом все-таки протянул руку и взял из рук целителя скатерть, а потом завернул в него то, что осталось от его матери, медленно и осторожно, как будто пеленал младенца. И, прежде чем накрыть голову, еще раз посмотрел в лицо собственной матери, болезненно поморщился, поджал губы и качнул головой, закрывая лицо.
[indent] Тело, обернутое в ткань, словно в саван, он положил на пол и запустил пальцы в собственные волосы, застыв на коленях и согнувшись так, как будто Хоуку дали под дых. Двигаться практически не получалось.
[indent] Хорошо еще, что получалось дышать и открывать глаза. Каждое движение сверх этого требовало невероятных сил, которых у Гаррета внезапно и резко просто не стало.
[indent] Ему казалось, что из него выдернули хребет.
[indent] — Люди Авелин соберут.
[indent] Хоук понимал, что где-то тут были и другие останки его матери. Здесь было... не все. Извращенная фантазия безумного мага покалечила не одну женщину, а нескольких.
[indent] Но интересовало Хоука только одна. И он не успел. Не успел ничего сделать — слишком поздно кинулся. Нужно было смотреть за ней лучше, Создатель... Нужно было.
[indent] Гаррет хотел встать на ноги, но получилось только привстать, а потом сесть и согнуть ноги в коленях. Он поставил локоть на колено, а руку запустил в волосы, хрипло выдохнул и снова закрыл глаза, немного повернув голову в сторону. Когда он не видел изуродованное тело, было немного легче. Совсем незначительно, но все же легче.
[indent] Он хотел даже что-то сказать, но снова не получилось: слова просто застревали в горле. Трясти перестало, но Хоуку казалось, что кто-то парализовал его заклинанием и сейчас оно медленно разрушалось: все его мышцы не слушались, были абсолютно деревянными.

[indent] Держаться просто не было больше сил.
[indent] Гаррет, который всегда отплевывался кровью и шел дальше с радостным выражением лица, сейчас был совершенно сломлен и размазан тонким слоем по грязному полу литейных. Он заметил то, что Андерс приблизился только тогда, когда мужчина сел рядом и обнял его. Хоука хватило только на то, чтобы тяжело уронить голову ему на плечо, утыкаясь в него лбом. И, стоило целителю начать его укачивать, как маленького, Гаррет снова вздрогнул всем телом и даже не заметил, как снова из глаз хлынули слезы.
[indent] Впрочем, к приходу Авелин и солдат глаза были сухи.
[indent] Его хватило на то, чтобы вынести то, что осталось от его матери, самостоятельно, на руках. Откуда взялись силы — одному Создателю известно, потому что еще полчаса назад их не было даже на то, чтобы перестать рыдать и иногда жалко поскуливать и подвывать, как дворняга, которую пнули под ребра кованым сапогом.

[indent] Они разошлись: Андерс пошел в лечебницу, Авелин повела свой отряд с трупами на руках обратно в их неуютное обиталище, где они опишут трупы, опознают, потом сообщат печальные новости родственникам.
[indent] Лиандры Хоук в списках не будет.
[indent] Никогда.

[indent] Гаррет принес ее домой, и Ориана, плачущая и всхлипывающая, помогла хозяину поместья справляться с приготовлением тела к погребению. Хотя "помогла" — слабо сказано, потому что Хоук большую часть времени просто сползал по стенке и смотрел в пространство, пока служанка приводила тело в порядок, вслушиваясь в ее всхлипы и шмыганье носом. Ориана и его мать хорошо общались, и Гаррет не мог ее осудить — он сам рыдал без остановки. Просто делал это совершенно беззвучно.
[indent] Очнуться от своего транса Гаррет смог тогда, когда Ориана присела рядом с ним и сказала, что нужно "ее переодеть". Тупо кивнув, Хоук поднялся в комнату матери и очнулся только через добрых полчаса, сидящий на полу и прижимающий к себе ее платье. Он нашел одно, которое она особенно любила, взял обувь, украшения, но только не тот амулет, что нашел в литейных — он был обернут вокруг запястья.
[indent] Ориана переодела мать, Гаррет аккуратно вдел в уши серьги и застегнул на шее широкое ожерелье, которое скрывало уродливый шрам. Широкие рукава прикрывали эти шрамы на руках, сапоги — на ногах. Смотреть на все это было до невозможного больно, будто его изнутри резали ножом.
[indent] Тупым ножом.

[indent] Он не соблюдал андрастианских традиций. Хоук добрался до побережья за городом в тот момент, когда на горизонте начал загораться рассвет. В рассветных сумерках он собрал последний, погребальный костер, накрыл его одним из одеял, взятых из материной спальни, уложил поверх тело Лиандры и отошел. Ориана снова начала плакать, пряча глаза за платком. Эжик лег, тихо поскуливая, а Гаррет еще стоял несколько минут, а потом все-таки махнул рукой, касаясь Тени: костер вспыхнул, словно был соломой.
[indent] Он смотрел, как прогорает костер и тело его матери молча, не отрывая глаз. Пламя поднималась высоко, и, казалось, касалось розовеющего неба, окрашивая и его в оранжевые тона. Только губы Хоук поджимал сильнее, чем обычно, и несколько раз вытер кровь, что сочилась из носа — за это время он явно сильно переусердствовал с магией.
[indent] Но было наплевать.
[indent] На все было наплевать.
[indent] Когда костер догорел, а пепел развеяло над Недремлющим морем, Гаррет еще несколько минут стоял на берегу, зайдя в воду по колено, а потом так же молча развернулся и пошел домой. Ориана и Эжик остались — потом пес сопроводит девушку до поместья, можно было не сомневаться.
[indent] Усталости не чувствовалось, сонливости тоже.
[indent] Гаррет смог вымыться, смыть с себя пот, кровь и вымыть стойкий запах разлагающегося тела, сожженной плоти и смерти. Хоук не знал, получилось ли у него, но отскребал и себя, и одежду он долго.

[indent] За день Хоук несколько раз подходил к столу, чтобы сесть за письмо Карверу, но так и не смог написать ничего, кроме "Брат,", откладывал и бездумно слонялся по поместью, заходя в комнату матери и тупо перебирал ее вещи. Хотел бы он, чтобы это все было только кошмарным сном, и мать вот-вот зайдет в комнату и спросит, что тут делает ее сын.
[indent] Но сном это не было.

[indent] Провалиться в недолгую и беспокойную дрему Гаррет смог только ближе к вечеру. Ему ничего не снилось, но проснулся он резко, как от удара. Перед глазами снова стояла эта картина безумного мага, который говорил, что самое ценное в жизни — это любовь. Мужчина сел на постели, с силой потер лицо ладонями и уставился в стену.
[indent] Любовь, да. А сильнее материнской любви, наверное, нет ничего в мире.
[indent] Хоук не сразу смог повернуть голову и посмотреть на вошедшего в комнату. Когда это все-таки получилось сделать и мозг сообразил, что это Андерс и он что-то говорит, Гаррет тихо вздохнул.
[indent] – Я не уверен, что что-то все еще имеет значение, Андерс.

[indent] Гаррет тяжело вздохнул и закрыл глаза. Потер переносицу пальцами.
[indent] — Я знаю.
[indent] Он знал. Знал, что здесь, рядом, даже руку особенно не нужно было протягивать. Это все Хоук знал, но сейчас, в этот самый момент, легче не становилось. Ему казалось, что нет ничего, что могло бы облегчить... хотя что облегчать? Гаррет не чувствовал даже боли: только всепоглощающая пустота. Как будто кто-то выбил у него в груди дырку размером с Ферелден. И вот сейчас эта дыра зияла чернотой и какой-то невозможной безысходностью, парализовала его всего. Хоук не мог ни спать, ни есть, даже выйти на улицу не мог. Да и не хотел — вообще ничего не хотел. Он понимал, что нужно было это превозмочь и двигаться дальше, но от того, что Гаррет это понимал, легче не становилось. Хотелось просто лечь и лежать — и чтобы никто его не нашел больше. Никогда.
[indent] — Не знаю только, как заставить себя написать Карверу. Не знаю, как делать что-то дальше. В своих геройствах я забыл о самом важном и, в конечном итоге, так глупо потерял, — Гаррет покачал головой, открыл глаза и посмотрел в огонь. — Глупо считал, что с ней просто ничего не может случится. Ох, и глупец же я.
[indent] Он очень отчетливо чувствовал собственную силу — считал себя едва ли не всесильным очень долгое время. История с Бетани мало чему научила Гаррета, который был уверен, что это было последним, что могло случиться. И даже то, что Карвер едва не умер... Он забыл учесть тех, кому все равно, насколько ты силен и могущественен. На сумасшедших. На тех, кто не боится смерти, потому что они умерли уже тогда, когда лишились рассудка. Таких ублюдков, которые убили его мать. И терять им точно нечего.
[indent] А Хоуку?
[indent] Мужчина повернул голову и посмотрел на Андерса. Удивительно, но ведь все еще было, что терять. Брат. Целитель, который, да — действительно, — был рядом, что бы не произошло, даже не считая его постоянной работы, которая зачастую раздражала. Гаррет закрыл глаза снова, тяжело вздохнул и ткнулся лбом ему в плечо.
[indent] Он больше не хотел терять.
[indent] Это было чем-то таким, что было выше Хоука, что было… сильнее его. Он не хотел больше терять — но был без понятия, как сделать так, чтобы больше никто не умер. Это казалось чем-то невозможным, потому что сколько бы он не пытался всех, кто был ему дорог, спрятать и уберечь... ничего не получалось. Не было ни одного спокойного места в Тедасе, где можно было всех спрятать.
[indent] Ни одного.

[indent] Не обязан.
[indent] Обязан.
[indent] Гаррет даже не знал, как будет смотреть в глаза Карверу, когда тот появится на пороге — а он появится. Никакие дела Серых Стражей не могут быть важнее матери. Умершей по его, Хоука, вине. Карвер обязательно появится, и когда это случится, старший брат вряд ли сможет сказать ему что-то внятное. Потому что не было ни одного объяснения и оправдания тому, что он не уследил за их матерью. А ведь должен был.
[indent] Обязан.
[indent] Создатель милосердный, почему она? Почему она, почему? Наверное, Гаррет никогда не найдет ответы на эти вопросы.
[indent] — Я даже плакать не могу, — горько усмехнулся Гаррет. — Я вижу это раз за разом снова и снова и даже не могу зарыдать. Глаза сухие. И песка как будто насыпали. И ничего не могу делать.
[indent] Он чуть повернул голову, утыкаясь носом в шею. Вздохнул, вдыхая ставший уже таким родным запах чужого тела, который отдавал еще чем-то лечебным: то ли это запах эльфийского корня, то ли еще какой-то дряни, которую использовал Андерс в своей работе, Гаррет не взялся бы судить. Но этот запах сопровождал целителя везде и всегда, даже когда тот только вылезал из ванны — казалось, он просто въелся в кожу настолько сильно, что уже ничем не отмыть и никогда от него не избавиться.
[indent] И пусть — он уже успел к этому привыкнуть.
[indent] Пусть хоть что-то останется неизменным. Хоть что-то, потому что больше потрясений, — никаких! — Хоук просто не хотел. Хватит с него. Изменений, потрясений, еще чего-то, после чего остаешься в пустоте, сам, и не знаешь, что делать, за что хвататься и как жить дальше.
[indent] — Мне нужно найти силы и идти дальше. Но я просто не могу. Понимаешь? Нет ни сил, ничего. Во мне как будто пробили дыру, и она вытягивает все, что оставалось от меня. Все, чем я когда-то был.
[indent] Голос до сих пор хрипел. Или это потому что весь день он не открывал рот и говорил только сейчас? Возможно. Хоук сейчас бы не взялся что-то утверждать.
[indent] Сейчас, наверное, не было ровно ничего, в чем он бы был уверен.

[indent] — Виноват, — ответил Гаррет. — Виноват, в том числе, и в том, что думал, что я всесилен. Думал... что могу все.
"Не повторяй хоть ты моих ошибок".
[indent] — Ты был так прав тогда, когда говорил не повторять твоих ошибок. Создатель видит, как ты был прав, Андерс. Я думал, что я всесилен — и я потерял ее. Смерть моей матери на моей совести.
[indent] Он так отчаянно делал вид, что мог все. Так стремился доказать это всем вокруг, чтобы создать видимость этого всесилия, чтобы убедить в этом всех остальных. У него, в общем-то, получилось. И что с того? В итоге у него убита мать — убита таким страшным способом, что не поддается хоть какому-то понимаю и осознанию. Он потерял почти всех, их всех. Бетани, когда думал, что он может все. Мать, когда думал, что... да. Когда думал, что с ней просто не может ничего случится. Он же Гаррет Хоук, кто вообще посмеет хоть посмотреть косо на мать Гаррета Хоука?! Едва не потерял и Карвера — чудом удалось его спасти и обречь на демоны знает что. Разве то была жизнь?..
[indent] Хоук не знал.
[indent] Разрушение и смерти тянулись за ним, как шлейф, который неизменно следует за своим хозяином. Только горе, и никакого просвета в этом не видно было. Гаррет Хоук был разрушителем и, кажется, просто не умел созидать. Все, где он появлялся, оказалось сожженным — даже если не в буквальном смысле, то в фигуральном — точно. Потому что иначе просто не было. Все, что оказывалось у него на пути, хотел Гаррет или нет, умирало. Возможно, такая участь постигнет когда-то и Андерса. От этого бросало в дрожь.
[indent] — В этом нет ничего нормального. У меня нет ни времени, ни сил. У меня, кажется, нет ничего вообще, — Хоук тяжело вздохнул и даже зажмурился, как будто пытался отгородиться от этого всего.
[indent] Но перед глазами все равно мелькала накрытая белой тканью макушка, которую было видно из-за высокой спинки резного старого стула. И все. Ничего... кроме боли и вины. То, что осталось — только пустота, чернота и отчаяние. И как выходить из этого состояния, знает — если знает вообще, — только один Создатель, которому, кажется, не было дела до Хоука здесь и сейчас.

[indent] Гаррет поморщился.
[indent] Потом встал, выпутавшись из рук Андерса и потер лоб.
[indent] — Я мог, — рявкнул Хоук, начиная натурально психовать. В комнате снова дохнуло грозой. — Я мог! Я мог следить за ней внимательней, я мог не отпускать ее одну, я мог, Создатель прости, как минимум подарить ей мабари, чтобы она не ходила одна по улицам этого трижды проклятого города!
[indent] Он ведь знал, что Киркволл опасен.
[indent] О, как не Гаррету Хоуку было знать, что Киркволл опасен?! Кому, если не ему?! Он махнул рукой в каком-то бессильном и яростном движении одновременно, запуская руку в волосы. Пламя в камине, будто бы ужаснувшись, что Гаррет снова потерял почву под ногами, пригнулось и отпрянуло к стене, вжалось в камень и потом снова загорело, но уже не ровно, а нервно и рывками, дергаясь и касаясь стен камина язычками. Хоук запрокинул голову вверх и посмотрел в потолок, шумно выдохнул.
[indent] — Я мог, — повторил он.
[indent] Потолок был все таким же черным. Здесь уж точно можно было не ждать никаких изменений. Он скрипнул зубами и сжал руку в кулак.
[indent] — Я мог уберечь Карвера, Пустота забери, мог! И не отправлять его на службу к Стражам, где вся жизнь — только отсрочка перед смертью, неминуемой, твою мать, смертью! Он не заслужил того, чтобы провести всю оставшуюся жизнь в бегах за порождениями тьмы! Моя мать не заслужила такой смерти по моему недосмотру! Бетани не заслужила такой смерти потому что я вовремя не среагировал! Никто из них не заслужил этого потому что я, я, Андерс, был недостаточно внимателен! Это была моя ответственность, это была моя ноша! И все это — на мне.
[indent] Пламя в камине вспыхнуло в последний раз, взвившись вверх, и даже стал слышен ненадолго его бешеный рев, как будто горело целое здание, и погасло совсем, погружая комнату в мягкую темноту. Это, впрочем, не помешало Гаррету подойти к сидящему на постели целителю, ни разу не споткнувшись. Он тяжело вздохнул и болезненно поморщился — не знал, видно сейчас это было или нет. Но да наплевать.
[indent] — Даже ты. Я даже для тебя не смог ничего сделать. И не принес ничего, кроме боли. Ты тоже этого не заслужил, Андерс.
[indent] Голос был сухим и надломленным.

[indent] Гаррет действительно так думал. После попадания в Киркволл он, как молодой пес, который начал осознавать свою силу, начал чувствовать себя едва ли не всесильным. Были моменты, которые его подкашивали, конечно. Но у него была семья, о которой ему нужно было заботиться — и тогда он не считал ни времени, ни сил. После того, как он едва не потерял Карвера, эта уверенность сильно пошатнулась, но Хоук продолжал делать вид, что ему все по плечу. Что даже если что-то выходило из-под его контроля, он делал вид, что так и было задумано. Что едва ли не все идет по его плану, какому-то, демоны дери, гениальному плану.
[indent] И ему верили.
[indent] Иначе было не выжить. И вот сейчас Хоук как никогда сильно ощущал собственное бессилие, понимал, что он-то, на самом деле, вообще не всесилен, и, по большому счету, может не то, чтобы не все — а вообще практически ничего. И ничем не отличается от любого другого мага. Разве что тем, что у него долгое время была семья — до тех пор, пока он не растерял их всех по собственной глупости и из-за собственного самомнения. Собственного идиотизма и игры во всемогущество, и, как и когда-то очень давно — он заигрался. Заигрался и забыл посмотреть по сторонам.
[indent] Он слушал Андерса, прикрыв глаза, и края этой раны, в которой была черная и всепоглощающая воронка, медленно, но верно заплывали какой-то запредельной нежностью и чувством невероятной, всепоглощающей благодарности. Легче Гаррету не становилось, но то, что говорил целитель, будило то, что он испытывал постоянно эти два месяца, стоило только светловолосому магу появиться в поле зрения — практически щемящее чувство, растекающееся в нем, вязкое и такое, в котором он бы с удовольствием утонул. Если бы от этого можно было бы умереть, Хоук бы даже не задумывался и умер, просто потому что только тогда он был абсолютно и без каких-либо оговорок счастлив. Только когда открывал глаза утром и видел перед собой светлый затылок и совершенно по-идиотски улыбался, пока никто не видел.
[indent] Хоук тихо выдохнул и медленно, тяжело опустился на колени, после чего так же тяжело уложил голову на колени целителю, а одну руку освободил из пальцев мужчины, но только для того, чтобы обнять за ноги и закрыть глаза. Тяжело. И не вызывает даже такая поза никакого отрицания и не задевает его огромную гордость, которую Гаррет так старательно опекал, холил и лелеял — так и должно быть. Вот, что было нормальным.
[indent] — Не знаю, — совершенно честно ответил мужчина. С кем еще он может быть так же честен? По пальцам одной руки пересчитать можно.
[indent] Он был без понятия, понял ли он. Точнее — понял, что не оставит. Что будет рядом. Это хорошо. Все остальное... вряд ли Гаррету было дано понять. Иногда он вообще думал, что был каким-то непроходимым тупицей, потому что просто на физическом уровне не мог понять многого. Очень многого.
[indent] — Я уже, кажется, ничего не понимаю, — тяжело вздохнул Хоук.