Где пятеро, там и шестой, да? Каронел, поднимаясь по ступеням в гостевое крыло крепости, в мыслях своих с укоризной смотрел на камергера, между делом с традиционной для него равнодушной отстраненностью передавшего приказ, и хотел задать множество вопросов — начиная с простейшего "Вы шутите?" и до раздраженного "Долго я еще буду служить всем и каждому почетной нянькой?". Но то в мыслях, приукрашенных, словно переигрывание и прокручивание в голове произошедшего могло как-то его изменить. На деле, вопросы пришли к нему несколько позже того, как сам эльф, получив указание, с толикой неизбежного "не опять, а снова" кивнул и был отпущен, на ходу под тяжелый вздох добавляя к своему распорядку дня — по чести сказать, не самому нагруженному, — ещё одну обязанность. По счастью, хоссбергские маги за прошедшие месяцы со дня прибытия уже в достаточной степени освоились в крепости, чтобы как минимум не плутать по пути от обеденной комнаты к своим кроватям, и много внимания Каронела не требовалось... ну, почти никому из них. Часть энергии и упорства Беррит было бы полезнее направить в другое русло, но, так или иначе, надзор за ними был чисто формальным.

Вздохнув, эльф отмёл с лица раздражающе короткую по сравнению с другими — по досадной случайности, — прядку волос, заправляя её за острое ухо. Не то чтобы он предпочел быть отправленным в очередной дозор по местным вездесущим пескам или скучал по встречам с порождениями, но и восторга от свалившихся на него надобностей не испытывал. Вейсхаупт был отдаленным, диким, жестоким местом, оттого сколь-либо значимым числом беженцев от войны между магами и храмовниками в крепости были не обременены, и практически все они так или иначе были заботой Каронела и Сулвэ. Порой эльфу хотелось в шутку предположить, что его приписали к этому делу, чтобы новоприбывшие не пугались до полусмерти вида бравой ферелденки, но... нет, это была глупая шутка.

Люди бежали от войны, от разрушений, предпочтя им даже совершенно невеселую перспективу стать Серыми Стражами. А теперь он стоял перед дверью, изучая потёртое временем, потемневшее дерево с резьбой, и знал: человек за ней, маг, у Стражей на особом счету. Отступник, бежавший из Круга, бежавший из Ордена, заимевший покровительство Чемпиона Киркволла... и развязавший войну. Катаклизмы, сотрясавшие страны Тедаса так, что отголоски этого доходили даже до Вейхаупта, были не то что его рук делом, нет. Но он толкнул первый камень с горы, повлекший за собой рокочущую лавину. Сколько ни говори о том, что конфликт назревал, как надутый бычий пузырь, грозящий вот-вот с треском порваться, но в этом растущем напряжении была иллюзия мира. Иллюзия, которой всех лишил взрыв в церкви Киркволла — и вину за это, эту вспыхнувшую направленную злобу, уже никак не смыть и не отвадить. Как с таким живётся? Смог бы он сам с таким жить?..

Каронел сам жил как Страж намного дольше, чем как маг, нервно скрывающийся от храмовников, но он прекрасно помнил, как это было. Он видел, как боялась их Валья, кусая губы, бледнея и замкнуто отводя глаза. Всё это действительно было неправильно, нечестно, все это превосходство и принижение. И всё же он, вспоминая бесчисленные разговоры и споры даже, вспыхнувшие по-новой с прибытием в Вейсхаупт особых гостей — а личности их никто, особенно Командор Серых Ферелдена, и не скрывал, — был глубоко не уверен, что оно того стоило. Может, когда они доживут до следующих лет, на всё это будут смотреть другими глазами. Может быть.

Но сейчас перед ним стоял совсем не глубоко философский вопрос о справедливости и ее месте в этом мире. Вернее, даже не вопрос как таковой. Постучав в дверь и выждав положенное время на вежливость, Каронел поудобнее перехватил под руку небольшую корзинку с едой и потянул за ручку. Покои, отведенные "гостю Вейсхаупта", не охранялись — вот ещё не хватало бы кому-то торчать тут день-деньской, — но магу настоятельно рекомендовалось никуда не выходить без сопровождения. Настолько настоятельно, что проще сказать — запрещалось под страхом причинения еще больших проблем и злоупотребления гостеприимством. На счастье как Андерса, так и его героя-покровителя, Первый Страж предпочитал не делать ничего, игнорируя дилемму отношений магов и Церкви до поры до времени — как, впрочем, и случай фактического дезертирства из рядов Ордена и неповиновение приказам. Тем не менее, в Вейсхаупте, несмотря на довольно разные реакции Стражей, Андерс был в большей безопасности, чем во многих других уголках Тедаса.

— Добрый день, — Каронел приветливо улыбнулся, делая шаг вперёд с корзинкой на перевес. Запрет выходить из личных покоев предполагал изоляцию и от столовой в том числе. — Всё в порядке?..

Отредактировано Caronel (2018-04-17 04:23:46)

Пройдя на несколько шагов в комнату по покрытому серой пылью полу, на котором остались от этого узкие следы, Каронел с некоторым удивлением в этом жесте немного опустил корзинку и огляделся. Плотные ставни на окнах Вейсхаупта были не просто так — и даже они в сезон пыльных бурь не спасали полностью: песок сочился сквозь все, даже самые мелкие щелки, не взирая на высоту. Хотя у подножия скалы, бывало, разыгрывались такие бури, что заметало хлеще чем снегом. Но до разгара этой напасти и песка во всех складках не только местности еще было время — то, что творилось за ставнями сегодня с утра, было простой репетицией проблем, от которых все бежали в глубину Вейсхаупта. Во внутренних дворах массивного замка, способного уместить в себе несколько тысяч человек, так отчаянно не пылило. Именно поэтому свободными оставались все более-менее обставленные комнаты в крайних коридорах. Инцидент с открытыми окнами, — догадаться было несложно, — похоже, случился какое-то время назад, и налетевшая в комнату пыль по большей части успела осесть — однако открытая дверь и движение воздуха снова подняли с пола легкую взвесь. Каронел прищурился от зуда в носу и чихнул, склоняя голову к плечу и зажмуриваясь.

— Ага, я вижу, — откликнулся он, тем не менее, с легкостью тона на упомянутое наслаждение "красотами Андерфелса", тем временем подходя к столу и ставя на него корзинку. Отчаянно хотелось потереть нос и глаза кулаком, но Страж знал, что станет только хуже, потому предпочёл настырно проморгаться. И, заглядывая внутрь, дружелюбно перечислил всё, что сам туда складывал ещё на кухне. — Свежий хлеб, козий сыр, вареные яйца, вода и... яблоки! Яблоки тут бывают нечасто, скажу я тебе. Тебе повезло очутиться в Вейсхаупте в сезон сбора урожая, — эльф вынул себе одно из припасённых трёх и отступил, оставив корзину в распоряжении Андерса и поискав взглядом место, куда бы присесть или опереться, чтобы не торчать посреди комнаты. Но стул, как и стол, как и пол, были ощутимо сероваты, и Каронел не соблазнился.

— Ну ты и напылил тут, — без укора, скорее с веселым сочувствием прокомментировал эльф, кусая яблоко. Он в общем-то уже позавтракал, но как отказаться от такого удовольствия свежих фруктов, пока можешь себе позволить? — Хорошо, что аллергия у тебя только на Круги, а не на пыль, — улыбнулся остроухий и тут же внимательно осведомился. — Не тяжело дышать? Служанок тут нет, всё самому выметать придётся, — Страж снова хрустнул яблоком. — М, позволь спросить. Ты зовешь себя Андерсом... но ты не андерец и никогда здесь не был? — "И не знаешь, что делать, когда снаружи песок метёт." — Почему тогда?

Голубые глаза с едва ли различимыми в приглушенном свете вкраплениями золота с любопытством смотрели на мага. Революционера. Того, из-за кого всё. Но видели, хоть убей, всё равно такого же человека, как и все остальные. Настолько странное это было наблюдение, что Страж не мог отказать себе в любопытстве хотя бы просто рядом постоять вместо того, чтобы развернуться и хлопнуть дверью, снова оставляя сего спорного и возмутительного для многих индивида в одиночестве.

Пока маг говорил, Серый Страж методично обгрыз яблоко до самого корешка, разве что жесткую сердцевинку с семечками не тронул, отложив на край стола. Подумал, взял второе яблоко из тех, от которых Андерс отказался, но кусать не спешил, просто смотрел на фрукт в своей руке и потирал пальцами плотную восковую кожицу, берегущую от сухого воздуха каждую каплю воды внутри. Маг оказался на удивление словоохотлив и легок на пояснения — а казалось бы, насколько проще было бы отмахнуться и обойти тему... ведь история звучала довольно личной — отчего Каронел, подняв взгляд от фрукта, взглянул с оценивающей задумчивостью, не зная, как отнестись к такой откровенности. Как к правде? С другой стороны, а что у него ещё есть. Только собственное впечатление, что действительно важные, искренние факты так вот просто не выбалтывают. В башню в кандалах... Где-то глубоко под туникой по спине пробежала волна мурашек брезгливогости и давно забытого страха — от такой судьбы он ведь и бежал когда-то. Но хотя бы родители его не отвернулись тогда — последнее решение принадлежало самому магу. Нелегкое когда-то, тяжело лежавшее на плечах, но... теперь, спустя годы, изменить ничего было нельзя — а значит, о память эту не следовало и запинаться. Быть может, Андерс не выдумывал — и относился как-то так же.

— Нет, спасибо, — ответил он на вопрос о еде, — я уже завтракал. Всё, что в корзинке — всё для тебя. За день еще успеешь проголодаться. С сезоном тебе и правда повезло — в иное время завтраком приходится жить до самого вечера.

Каронел, кивнув в подтверждение имени, забыл о всей осаждавшей его серьезности мыслей, вскинув брови, когда Андерс спросил про долийцев — и рассмеялся, всё-таки кусая яблоко. Не спешил отвечать, с искорками веселого лукавства во взгляде позволяя отступнику довести мысль до конца, пока тому было, что сказать — со всё той же прямотой и откровенностью. Эльф с тронувшей губы улыбкой отметил про себя, что в легкости этой маг определенно вызывает симпатию — и от говорливости его легко перенималось ощущение того, как ему тесно и тоскливо здесь, в четырёх стенах, которым он совершенно точно не принадлежит — даже как Серый страж. Как птица, беспокойно скачущая за прутьями клетки, где никак не расправить крылья. Странный человек. Вырвался однажды — и уж как расправил, так расправил...

— Моя история Стража, наверное, даже попроще твоей. Я ведь не пришел на помощь Герою Ферелдена, — заговорил Каронел, тоже легкой улыбки не пряча. — А так... мы с тобой оба отступники, — улыбка сомкнутых губ эльфа, признавшегося в своих способностях, наметилась отчетливей. — Для меня все было просто, или я сдаюсь храмовникам, или вступаю в Орден. Судьба моя была милостива достаточно, чтобы у меня был хотя бы такой выбор, — эльф пожал плечами, по-прежнему держа перед собой объеденное до половины яблоко. — Тридцать лет свободы взамен пожизненного заточения — неплохо, да? — за тоном его слышался смех — ироничный, без капли веселья.

— Моя семья бежала из Денерима во время Мора. Два года я скрывался в Вольной Марке вместе с ними, и еще два — уже сам по себе. А затем одна Стражница была настолько мила, что даже выручила меня из стычки с храмовниками. И — пуф! — я оказался тут, с чашей крови в руках. Вот и вся магия, — разведя ладонями, подытожил Каронел, и снова по-простому вгрызся в яблоко, словно они тут беседовали о погоде за окном, а не о нелегких жизненных историях. — А почему ты спросил про долийца? Разве я похож на одного из них? — эльф улыбнулся пошире, ловя минутку веселья от попытки представить себя с татуировкой на лице. Престранное, должно быть, было бы зрелище...

На пристально рассматривающий взгляд мага Каронел не отреагировал ничем, кроме улыбки, то и дело появляющейся из-за яблока, которое он продолжал грызть небольшими, экономными кусочками, неторопливо жуя. Он давно привык ловить на себе взгляды куда более долгие и заинтересованные, чем то было уместно в самых разных ситуациях — и справедливости ради сказать, во взгляде этого человека не было чего-либо такого, что заставило бы эльфа деликатно отворачиваться и избегать этого внимания. Каронел не имел ничего против себя и своего отражения в зеркале, и не стеснялся уделять ему внимание даже при том, что природа и без того одарила его сполна — и это отношение можно было заметить по аккуратности, с которой он носил всегда чистую одежду, по тщательно вычесанным волосам, свободно сброшенным на плечи, по осанке и легким, естественным движениям того, кто не был стеснен никакими страхами по поводу своего тела.

Против не имел, но и восторгов не испытывал — в отличие от некоторых, с кем приходилось общаться и взаимодействовать. Помогало ему симпатичное лицо, впрочем, примерно так же часто, как и мешало — поэтому к теме он предпочитал относиться исключительно нейтрально, не хвастаясь и не жалуясь. И также спокойно-деловито рассматривая в ответ.

— О, приятно знать, что моё высокомерие ведёт себя хорошо и людям не показывается, — искренне рассмеялся эльф, встряхивая головой. — Ты ешь-ешь. — напомнил он, заметив, что Андерс медлит и больше говорит, чем жует. — Поговорить и потом можно. А я пока за ведром схожу.

С этими словами Страж забрал огрызки и вышел из комнаты, ненадолго предоставив мага самому себе — буквально минут на десять, понадобившихся ему, чтобы прогуляться до уборной и вернуться с полным ведром ледяной воды, летящим по воздуху под его протянутой ладонью — маг только формы ради придерживал то за ручку. Какая магия позволила вывести внутри Вейсхаупта такие сильные источники, что позволяли не испытывать в воде недостатка и даже использовать в фонтанах для украшения и свежести пыльного воздуха, Каронел предпочитал не интересоваться, просто пользуясь предусмотрительностью древних. Многовековая крепость хранила больше секретов, чем кто-нибудь из них мог разгадать за всю свою жизнь. Ну, Первый Страж, наверное, знал и мог — но делиться этими знаниями вряд ли собирался. Не было нужды.

Опустив на пол ведро с переброшенной через край тряпкой, с которой уже капала вода, Страж прислонил к стене швабру и вопросительно взглянул сначала на тарелки на столе, потом на Андерса, но ничего не сказал, пока маг к нему не обратился.

— Ха-хах, тренировки на порождениях? Чучел мы из них не делаем, если ты об этом, а стычки в патрулях я бы тренировочными не назвал. Удовольствия мало, риски не нулевые... В крепости сидеть оно как-то спокойней будет, — он качнул головой, упирая одну руку в бок. — Ты, похоже, и впрямь давно не встречался с ними, раз этого даже хотеться стало, — Каронел не укорял, но искренне и по-доброму удивлялся. — Но жизнь в Андерфелсе такова, что по порождениям скучать не приходится.

Он выудил тряпку из ведра и бросил ее на перекладину швабры, со все той же милой и чистой улыбкой передавая орудие труда, должно быть, уже не один десяток раз пожалевшему об открытом окне магу. С языка чуть не сорвалось что-то шутливое про сродство посохов и швабр, и потренироваться на последней как раз само то для скучного дня без порождений, но Каронел благоразумно заставил себя не выбалтывать лишнего. Насмешливость и саркастичность со способностью колоть словом по поводу и без тоже не были его поводом для гордости. Интереснее было то, что вот прямо сейчас он собирается привлечь к уборке едва ли не самого разыскиваемого преступника всего Тедаса. От мысли этой было щекотно и до странного весело от контраста масштабов. Может, он и не мог до конца понять и одобрить его мотивы, но... с Андерсом было легко. И не так уж важно, сколько на самом деле в его словах правды и искренности сейчас.

— Или так, — чуть помедлив, кивнул Страж, спокойно скрещивая руки на груди. — Надеешься куда-нибудь прогуляться? Сразу говорю, к порождениям я тебя не поведу, даже не проси! — эльф вскинул перед собой открытые ладони, мол, "я пас", но по глазам за попыткой сделать серьезное лицо слишком хорошо угадывалась улыбка и цепкие искорки любопытства.

Вместо поднятых ножек Каронел предпочел постоять в проходе, у открытой двери, подпирая плечом косяк и оставив всю комнату на растерзание азартно взявшемуся за швабру Андерсу. Сам эльф уборку глубоко не любил, грязь не любил, с тряпками возиться не любил — брезговал, и был, в общем-то, только рад услышать, что магу проще обойтись без чужой помощи. Он не отказал бы, спроси Андерс о помощи прямо, пусть уборка в комнате мага и не входила в его обязанности "присматривать" — ну, насколько сам Каронел эти обязанности понимал, — но маленький камешек облегчения от его решимости справиться со всем лично всё-таки скатился.

Загривок при этом кольнула смутная память о тесноте и проникнутой постоянной экономией потертой бедности прошлой жизни, о вечной сырости в тени на заднем дворе, из-за которой гнили доски на крыльце, о том, как приходилось дорожить жесткой и истончившейся от постоянных стирок туникой, вымытой в ста водах до противного бледно-бледно зеленого цвета — обо всём том, о чём он теперь, раскладывая на покрывале добротную тунику стражей из мягкой шерсти, перебирая на совесть сшитые крепления брони и полируя до блеска после очередного песочного шторма гордые крылья шлема, ни капельки не сожалел. Малодушно, наверное, но он был рад вырваться оттуда.

Будь только цена за этот порыв не такой высокой... Обойдись оно без огня, без сочащихся сукровицей шрамов и слёз, без дрожащих рук, которыми меняешь повязки на обожженных кистях того, кто вырастил тебя, кто катал на плечах и учил всему, кто значил для тебя все и даже больше, а теперь не мог даже снова увидеть. Стоило ли оно того? Стоило ли? Он не мог ответить — не он выбирал, не он назначал эту цену. За то, чтобы здесь, теперь и сейчас, несмотря на все потери, несмотря на смерти и подсечки от судьбы, ему было хорошо. И можно было вот так просто скинуть на кого-то уборку, насладиться едой и спокойно проводить себе время, зная, что сейчас, и завтра, и послезавтра он будет занят совсем немногим, чем-то мирным и обычным. Отбросить фактор порождений и рутину спасения мира от глубинного зла, и жизнь, которую эльф вел сейчас, могла бы многим показаться роскошью. Ему самому часто казалась. Он привык к малому — а сейчас у него было больше, чем даже он когда-то мог мечтать. Ни забот о пропитании и заработке, ни необходимости прятать взгляд и терпеть пренебрежение знати, ни угрозы "в кандалы да в башню", какая-то даже уверенность в завтрашнем дне, возможность посвящать столько времени и внимания самому себе, своему телу и уму... Времени. Всё упиралось во время. Чувство текучего песка, беспрестанно убегающего в нижнюю половину поворотных часов, одновременно отравляло всякое благополучие — и заставляло по-особенному его ценить. Каждую минуту. Каждое ощущение. Каждый светлый луч солнца, от утра и до полудня пересекающий внутренний двор. Пока он ещё может. 

На диво тщательную уборку затянувшейся назвать язык не поворачивался — время за беспрестанной болтовней пролетело незаметно. От говорливости Андерса, только подстегнутой любопытством эльфа, тишина в коридорах этого крыла крепости казалась почти удушающей, слишком гулкой, так что за третьим ведром маги отправились уже вместе. Сознательно отвлекаясь время от времени от рассказов мага, Каронел смотрел на него не только слушая, но и изучая. За множеством рассказанных вещей легко было бы потерять суть и забыться, но умение концентрировать волю, присущее любому толковому магу, не давало в этом трепе утонуть — каким бы легким, познавательно интересным и приятно-бытовым он ни был. Так послушать да взглянуть издалека — ни дать, ни взять лучшие друзья болтают. И хотя правда была намного сложнее и зыбче, сама мысль Каронела отчаянно забавляла: подружиться с главным революционером всего Тедаса? Хоть и сроку той "дружбе" — не дальше всех тех дел, что должен был уладить Защитник Киркволла с Первым Стражем, но... он сказал бы — будет, о чем рассказать детям; если бы только у Стражей могли идти хоть какая-то речь о детях.

— Насколько я знаю, слипаться при таком раскладе должна вовсе не задница, — пробормотал себе под нос Каро, после всего услышанного прежде этому "сахарочку" уже даже почти не удивившийся. О, богатство человеческой тупизны и при том находчивости... ну, не только человеческой, конечно. Сделав вид, что очень тщательно осматривает комнату, Страж повел головой туда-сюда и авторитетно заявил:

— Ни пылинки, — по правде говоря, даже если бы пылинки были, Каронел бы про них не сказал из опасений снова тащиться за водой. — Ну ты даешь! Знаешь, Вейсхаупт много потерял без тебя в его постоянном штате. Этому замку очень не хватает хозяйственных рук, — улыбнулся эльф, опершись на возвращенную себе швабру. Однако деловитость, с которой маг сам себе назначил поощрение, четко обрисовав значимые детали, на минутку сменила его спокойную расслабленность искренним удивлением.

— Столы ты и правда видеть мог... в Анкуме всегда устраивают ярмарку в этом месяце. Не... без расчёта на внимание Вейсхаупта, — нерешительно подтвердил Страж, смотря в глаза собеседнику, не будучи уверен, правильно ли делает, подкармливая эту идею. С другой стороны... утренняя буря благополучно улеглась, сквозь бойницы на их обратном пути даже проглянуло солнце. Эльф не испытывал острого желания покидать крепость и спускаться по долгой, долгой лестнице к подножью, а затем еще и рысить до Анкума просто затем, чтобы покататься меж рядов и поманить грифоньей символикой внимание всего народа, что собирался на недельные торги со всех окрестных и даже не очень деревушек, цеплявшихся значительной частью своего существования за защиту и нужды Вейсхаупта. Многие его знакомые и товарищи по отряду не преминут воспользоваться этим славным праздничным временем, тем более что сидр и травяной эль год от года удавался, говорят, только лучше. Несколько секунд молчания поизучав светящийся уверенностью взгляд мага, Каронел вздохнул и опустил плечи:

— Ладно. Но только на пару часов. Ты под моей ответственностью всё время, пока не сидишь за этой дверью, и я честно не хочу никаких случайностей, — минутка серьезности сменилась улыбкой, приподнявшей угол рта. — Особенно после порождений, которые добежать не успевают...