История
Богатство и власть всегда стояли на первом месте в семье будущей герцогини де Жевинь, как и в любой другой орлейской семье, принадлежащей к верхушке знати и ведущей Большую игру ради того, чтобы подняться ещё выше. И детей приучали к этому с младенчества. Безусловная любовь? Нет, не слышали. Любое внимание нужно заслужить, выделиться на фоне братьев и сестры. И Эсмераль выделялась. Ради одобрения матери она была готова если не на всё, то на многое. Умение схитрить, сплести тонкую интригу, выставить сестру в неблагоприятном свете, отодвинуть брата — не просто черты характера, а условия выживания. За проступки наказывали сурово, приучая к мысли, что в Большой игре в одночасье можно потерять всё — стоит сделать лишь один неверный шаг или совсем маленький шажочек. Думай наперёд, бей на опережение, с улыбкой принимай удары других и отвечай троекратно приумножив силу. Хитрость, внимание к мелочам и беспринципность — вот что ценилось в доме младшего брата маркиза Монтсиммарского.

Хотя на детей никогда не поднимали руку, наказания были суровы — сегодня ты «принцесса», а завтра нищенка. Мать легко могла вычеркнуть кого-то из детей из жизни семьи на несколько дней или неделю, могла лишить еды, сжечь любимые игрушки или отправить на кухню драить кастрюли. Последнее было одним из самых страшных наказаний. Тебя словно приравнивали к эльфам — лишали всех прав и заставляли тяжело работать, в том числе и выполнять приказы брата и сестры. Однажды Эсми задала неуместный вопрос бабушке на семейном обеде в доме тётушки Козинн и попала в немилость. В наказание она целую неделю должна была прислуживать сестре и выполнять все её безумные поручения, на которые Клэр не скупилась. И вот однажды вечером, когда за окном уже стемнело, старшая сестра вдруг вспомнила, что оставила свою любимую куклу у колодца в дальнем конце сада и приказала принести. Мало того, что Эсми очень боялась темноты, так ещё и Лоренс (старший брат) совсем недавно рассказывал им историю о том, как их прабабка топила в том колодце приплод кухарки от своего неверного мужа, и теперь ночами полукровки только и ждут, чтобы кто-нибудь из хозяев дома подошел поближе, чтобы утянуть на дно и поразвлечься. Никакие уговоры, слёзы, обещания Эсми не убедили сестру отменить приказание, та только смеялась над тем, как вообще можно верить россказням Лоренса, и стояла на своём. Помощь пришла неожиданно. В саду, когда ноги будущей герцогини подгибались от страха, а душа леденела от каждого шороха, её встретил эльф-садовник и, сжалившись над бедной девочкой, принёс куклу, поклявшись никому не рассказывать о помощи, которую оказал, а после сдержал обещание. Не то чтобы этот случай заставил Эсмераль как-то по новому посмотреть на служивших в поместье эльфов, но засел в памяти. Матушка строго-настрого приказала слугам не исполнять приказаний дочери, и, если бы о поступке садовника стало известно, он также не избежал бы наказания.

Старший брат Эсми «сбежал», поступив в Академию шевалье, но у девочек такой возможности не было. Их образованием занимались дома под пристальным надзором леди Женевьевы. Танцы, литература, музицирование, математика, история, придворный этикет, бесчисленные родословные и хитросплетения орлейской знати — они обязаны были знать на зубок. Умение слушать, подмечать детали, даже малейшие изменения, произошедшие в комнате, пока они отсутствовали — имели огромное значение, впрочем, как и способность угадать, с какой ноги сегодня встала маменька. Но, оглядываясь на своё детство холодным расчетливым умом, Эсмераль понимала, что всем чего добилась обязана этой суровой женщине. И даже сейчас, по прошествии десяти лет, после кончины Женевьевы, Эсми раз в несколько месяцев навещает её в фамильном склепе в Монтсиммаре с неизменным букетом белых лилий, которые та так любила.

Отец Эсмераль, Ролэйнд Монтсиммар, не уделял семье достаточного внимания, занятый военной службой, политикой, придворной жизнью, охотой и другими развлечениями, которые могла позволить себе аристократия. Зачастую его не было дома месяцами, а детей и жену он легко мог «неожиданно» повстречать на одном из торжественных приёмов в Вал Руайо, на которые собиралось всё дворянство. Такая жизнь казалась Эсми вполне нормальной, хотя она и очень скучала по единственному любящему родителю. Поговаривали, что младшая дочь Ролэйнда очень похожа на его бабушку — да-да, ту самую, что топила в колодце неугодных младенцев, — не даром названа в её честь. Однажды во время императорской охоты разразилась гроза. Лошадь испугалась, ударившей в дерево рядом молнии и понеслась в лесную чащобу, где не удержалась на размытой тропинке и скатилась в овраг, придавив собой всадника. Ролэйнд сломал ногу в нескольких местах и вряд ли смог бы самостоятельно выбраться из-под покалеченного, пронзительно верещащего животного. Первое, что он увидел, была стрела. Она пронзила коня, освобождая от мук. А следом за стрелой появился долиец. Первой мыслью дворянина было то, что его постигнет участь лошади, но эльф не только сохранил ему жизнь, но и доставил домой в обмен на должность егеря и клятву, что на земле Ролэйнда долиец найдёт дом и уважение. Аронхалаан никогда не рассказывал, по какой причине был вынужден покинуть клан, а в высокомерии, с которым относился к другим слугам, мог бы посоревноваться с хозяйкой дома, если бы удостоил леди Женевьеву своим вниманием. Но клятва есть клятва, и долиец получил обещанное. Впрочем, Ролэйнд ценил эльфа не только за оказанную услугу, но и за те уникальные знания охотничьих премудростей, которыми тот делился.

Удивительное дело, как много можно простить тому, кто спас твою жизнь или жизнь близкого человека. Даже длинные уши и страшную татуировку на лице. И хотя живущего в дальнем конце сада Арона не ставили вровень с другими слугами, относясь с уважением, какое только можно оказать эльфу, созывая охоту, им всё равно неизменно хвастались, привлекая не всегда идущий на руку интерес. Но если любимая служанка Императрицы — эльфийка, то почему бы графу Монтсиммарскому не держать егерем долийца?

К слову о любимой служанке Императрицы. Знакомство с Бриалой состоялось на одном из приёмов, когда маменька только-только позволила тринадцатилетней Эсми присутствовать на балах, хотя будущая герцогиня и видела эльфийку раньше. Эсмераль так и не поняла, стала ли жертвой подстроенной кем-то из дворян каверзы или действительно по-случайности разбила одну из старинных ваз, но только помощь Бриалы помогла Эсмераль не получить звание самой нерасторопной дебютантки года. А повзрослев, герцогиня де Жевинь вернула эльфийке должок.

Но не только Ролэйнда интересовали знания Арона. Дядюшка Авери так же заинтересовался долийцем, проводя длинные зимние вечера за разговорами с эльфом и слушая рассказы о чужеродной эльфийской культуре. Бастард, не унаследовавший ни земли, ни титула, посвятил жизнь наукам. Его не манила Академия Шевалье и рыцарское звание. Закончив Университет, Авери остался преподавать, а впоследствии, прихватив с собой Аронхалаана, отправился исследовать Долы.

В юности Эсмераль не знала отбоя от поклонников. Красивая, юная, обладающая живым умом и прекрасной родословной — она умела привлечь к себе внимание на балах неординарной выходкой, заигрывающей с приличиями и устоями общества. Яркая, словно бабочка, Эсми приковывала взгляды. К ней часто сватались, но леди Женевьева ждала более выгодную партию, отвечая отказами. Старшая дочь уже несколько лет была замужем, когда для младшей, наконец-то, нашёлся достойный жених. Герцог де Жевинь — правитель Вал Карнак, пятидесятипятилетний вдовец, чей единственный сын полгода назад трагически погиб в неравной схватке с драконом.

С детства приученная к мысли, что брак — это союз двух капиталов, расчетливая Эсмераль ничуть не расстроилась выбору, который сделала матушка. Наоборот, возраст предполагаемого супруга обещал сделать замужество недолгим, в то время как титул и наследство выглядели многообещающими. А любовь и удовольствие можно с лёгкостью найти на стороне, что она и сделала предшествующим свадьбе летом.

Девятнадцатилетний Андрэ Легранд был представителем некогда знатного, но обнищавшего рода, находившегося в дальнем родстве с мужем тётушки, которому он нанёс визит. Влекомый мечтой пополнить ряды Серых Стражей, Легранд в то время готовился вступить в гарнизон Монтсиммара. Любопытство вдовствующей тетушки Мадлен одарило юношу вниманием и приглашением на светский раут, где он чувствовал себя не более чем очередным развлечением для собравшихся гостей, но внимание двадцатилетней Эсмераль привлёк. Мимолётная интрижка, грозившая оборваться трагичной смертью возлюбленного, переросла в бурный роман, который держался не только на влечении молодых людей друг к другу, но и на интригующем чувстве запретности, приправленном пряным ароматом осознания скоротечности жизни прошедшего посвящение Легранда. Эсмераль не думала, что эти отношения продлятся дольше тех тёплых летних ночей, но меж тем чувства в разлуке лишь крепли, а каждая новая встреча заканчивалась бурной ссорой и обоюдными заверениями в том, что она последняя. Но время шло, а охотничий домик на озере Селестина, как и раньше, надёжно защищал влюблённых от любопытных глаз.

Не только любовь дарил Эсмераль Андрэ, но и новый совершенно чуждый взгляд на эльфов, перенятый в Ордене, в котором те выступали не просто слугами, отбросами общества, живущими в эльфинажах, но и равноправными членами. Знал бы Легранд, что именно его рассказы о доблести и храбрости, воинской чести и не раз спасённых друг другу жизнях в битвах с порождениями станут одной из причин того любопытства, с которым Герцогиня де Жевинь впоследствии отнесётся к одному из агентов Инквизиции. Наверное, тогда бы Страж о многом умолчал и не питал почву интереса герцогини для будущего соперника.

В 9:38 Эсмераль наконец-то подарила мужу долгожданного наследника, в котором, впрочем, с каждым годом всё больше подмечала черты Легранда — в улыбке, наклоне головы, характерном прищуре глаз, и радовалась тому, что герцог де Жевинь не дожил до тех дней, когда сын достаточно подрос, чтобы заподозрить неладное. Через два года разгоревшееся противостояние между Великим Герцогом и Императрицей Селиной унесло жизнь Сержа де Жевинь, поддержавшего Гаспара. Впрочем, вся Монтсиммарская родня Эсмераль также встала на сторону Великого Герцога, в то время как Эсми увидела для себя другую прекрасную возможность. Не питая особой любви к своему драгоценному семейству, она тайно снабжала агентов Бриалы всей информацией, которую удавалось раздобыть. Не без её стараний сторонники Селины разбили лагерь, которым командовал де Жевинь, избавив тем самым Эсмераль от опостылевшего мужа. Не то что бы она просила об этом, но и не сильно терзалась сомнениями, ставя герцога под удар и предполагая такую возможность.

После гибели мужа Эсмераль переправила сына — Эстебана — в Монтсиммар, на попечение тётушек, и обосновалась в Вал Руайо, чтобы быть ближе к кипящим в столице событиям. Время было неспокойное, и от возможности держать руку на пульсе происходящего зависело слишком многое, чтобы предаваться радостям жизни в отдалённой провинции. Она поддерживала отношения с Бриалой, вложилась в набирающую силу Инквизицию, выстраивала собственную сеть связей и внимательно следила за происходящим, словно змея лавируя меж разбитыми на два лагеря аристократами.

С религией Эсмераль скорее заигрывает, относясь к Создателю с позиции «ты — мне, я — тебе», вспоминая о нём лишь в трудную минуту и прекрасно обходясь без ежедневных молитв, но Церковь, тем не менее, поддерживает, считая её одним из эффективнейших инструментов власти и управления народными массами. И даже на службы временами ходит, находя в них лишний повод покрасоваться и продемонстрировать близость к народу и представителям церковной иерархии. Вот только объявление Инквизиции еретиками казалось молодой герцогине абсурдным. С практической точки зрения. У кого ещё есть силы справиться с повсеместно возникающим хаосом, как не у одолевшего Брешь Вестника? Если не он, то кто одолеет досаждающих их землям демонов? Впрочем, в божественную силу Тревельяна герцогиня не верит, считая её каким-то особым проявлением магии, представления о которой у Эсми сформировались ещё в детские годы, когда она в гостях у тётушки Козинн случайно увидела летящий по воздуху торт. И хотя кузине Лиенн строго на строго было запрещено демонстрировать свои способности, а Эсми рассказывать о том, чему она стала свидетельницей, общий секрет неожиданно сблизил девочек. Впрочем, их дружба была не долгой. Лиенн не отдали в Круг, но и в особняке не оставили, сославшись на слабое здоровье наследницы и необходимость особого ухода отправили жить в уединенную усадьбу, подальше от городской суеты, дышать чистым горным воздухом в окружении опытных наставников. Несколько раз Эсмераль навещала кузину, но настоящей дружбой такие отношения не назовёшь. Ей двигал скорее прагматичный интерес — подруга-маг со временем могла бы оказаться полезной, — чем желание составить компанию двоюродной сестре.

Меж тем время шло, двор полнился разными слухами о личной жизни молодой вдовы, державшей на почтительном расстоянии всех ухажеров и не стремившейся обременять себя новым замужеством. Поговаривали даже, что она навещает в Монтсиммаре не только матушкин склеп. Впрочем, почувствовав угрозу разоблачения своей любовной связи с Серым Стражем, Эсми не только заткнула сплетников, но и заставила весь двор смотреть на неё с открытыми ртами, выбрав себе оригинального фаворита.

В то время как семья сестры выступала резко против про-эльфийской политики, внимание Эсмераль привлек агент инквизиции — Маханон Лавеллан, образ которого включает в себя сразу всё, что так будоражит внимание аристократов: эльф, лесной дикарь и маг, причастный к одержавшей громкую победу Инквизиции. Для леди де Жевинь он становится отличным способом скрыть старого любовника, выставив на всеобщее обозрение нового, а также бросить вызов обществу, утереть нос сестре, предчувствуя скорые перемены в отношении к эльфам, и громко заявить о себе, как о стороннице новой Верховной Жрицы и перемен, пришедших в устои жизни Орлея с восхождением на трон Императора Гаспара, чьи действия режиссировала из-за кулис ловкая рука Бриалы. Столько целей можно было убить одним эльфом, что Эсмераль решает — Маханон стоит того, чтобы познакомиться с ним поближе.

Кто же знал, что она сама станет заложницей собственного плана и не сможет отпустить выполнившего своё предназначение эльфа, когда для этого настанет подходящий момент. Мужчина, которому в её жизни было отведено место питомца, которого так забавно было воспитывать и выставлять напоказ для орлейской знати, всё еще не готовой закрывать глаза на длинные уши, сумел занять если не важное, то весьма существенное место в жизни герцогини. Три года прошло, а ей до сих пор приятно его внимание, она все ещё находит занятным его общество, да и результат собственного влияния на его манеры и способности греет душу. Впрочем, иллюзий на любовь со стороны агента Эсмераль не питает, зная больше чем многое о его прошлом и пристрастиях. Прагматизм заключенного ими обоюдовыгодного соглашения подогревает интерес, а сердце Маханона — заветная игрушка, которую герцогиня хотела бы получить и удержать в руках.