История

Куриаци всегда гордились чистотой родословной, берущей истоки от Сновидцев: место в Магистериуме передаётся по наследству, а три поколения назад удалось породниться с правящей династией того века. Поэтому особое внимание в семье уделялось детям и появлению у них магического дара. Ребёнок, не способный к магии — кошмар, свидетельство вырождения линии, страх, который никогда не должен был стать явью, и вот. Но обо всем по порядку.

Петра была обычным ребёнком: капризным и избалованным. До пяти лет ей позволялось если не всё, то многое. Но чем старше она становилась, тем больше настораживались родители. Как так? Годы идут, а магии нет. Старший брат в этом возрасте левитировал конфеты с верхней полки и поджигал гувернеру волосы, в то время как дочь оставалась абсолютной посредственностью. 

Детство Петры прошло в фамильном особняке, полном слуг и любовниц отца, с которыми мать неизменно мерилась, словно секс был чем-то столь же обыденным как почистить зубы или умыться. Люсьена делала вид, что не замечала, как из спальни Германа, крадучись выскальзывает очередная фаворитка: подумаешь, на этой неделе служанка, на будущей гувернантка. Увлечения мужа задели её, только тогда, когда он обратил внимание на вдову одного из членов Азариэльского Круга Магов, которая гостила у них, будучи проездом в Минратосе. Петре было всего шесть, но этот скандал она запомнила на всю жизнь: ничто не имеет значения, пока оно внутри семьи и не затрагивает её внешних интересов. Никого не волнуют служанки, для того они и существуют, чтобы служить. Но роман с женщиной своего круга мать отцу никогда не простит. Поэтому, уже в девять, застав отца с одной из учениц Минратосского круга, Петра сохранила увиденное в секрете. Сохранила она в тайне и отношения Германа с Фелицией, той самой вдовой, которой очень скоро опостылело положение любовницы, и она сделала все возможное, чтобы тайное стало явным. Люсьена, узнав о предательстве дочери, не сказала ей больше ни слова, отказавшись простить девочку даже на смертном одре, на котором, впрочем, оказалась довольно быстро. Совпадение? Возможно.

С братом Петра никогда не была особенно близка, изредка встречаясь на важных приемах и семейных мероприятиях. Старше на семь лет, он проводил все дни напролёт в Круге, увлеченный магией и готовящийся к обещанной ему головокружительной карьере и месту в Магистериуме. Лучшие наставники и учителя, внимание отца, полезные знакомства — Эмиль получал все, о чем могла только мечтать младшая сестра, обделенная способностями. Дар Петры, словно издевка, проснулся тогда, когда отец потерял всякую надежду и готовил её к простой светской жизни, обучая музыке, литературе, истории, языкам, математике — всему, что хоть как-то могло бы помочь, и пытался загодя выбрать достойного жениха, согласившегося бы связать жизнь со знатной, но абсолютно бесполезной женщиной, рискуя испортить собственную кровную линию.

Способности к магии проявились в тринадцать. Женившийся на любовнице Герман вместе с женой приобрел и пасынка. Он был старше Петры на два года и насмехался над девочкой, пока никто не видел, высмеивая то бездарность, то излишнюю худобу, то слишком заморенный вид. Сводному брату даже повод был не нужен, чтобы уколоть или задеть Пет. Однажды его шутки дошли до того, что Флавий решился проверить, растёт ли у девочки грудь или она так и останется на всю жизнь плоской доской. Ожоги, оставшиеся на ладонях шутника, лечили несколько дней. А Петра была строго наказана, несмотря на то, что Герман выдохнул с явным облегчением — дочь не навлекла на семью позор и худо-бедно (а как еще? когда она начинает учиться так поздно) но даром овладеет.

В отличие от брата, Петранеллу учили дома. Ей пригласили наставницу — способного молодого мага из Круга, — которая должна была в краткие сроки обучить девочку тому, что уже знали её ровесники. Задача стояла не из лёгких. Но ученица, желающая внимания и одобрения единственного оставшегося в живых родителя, проводила в тренировках дни и ночи напролёт. Она мало спала, не интересовалась ни парнями, ни подругами, но как бы не старалась, сколько бы не практиковалась, даже абсолютно посредственный маг — Флавий, — оставался для нее недосягаемым соперником. Об уровне Эмиля не приходилось даже мечтать.

В четырнадцать Петра поняла, что наставница находит её сводного брата куда более интересным и перспективным учеником в областях, далеких от магии, а к ней относится лишь как к поводу находиться в особняке, формируя задания таким образом, чтобы в ученице укоренилось мнение о собственных жалких способностях. Жаловаться отцу было бессмысленно. Он был полностью поглощен браком и не замечал никого кроме жены, вынашивавшей их общего ребёнка. За четыре года со дня смерти Люсьены Герман очень изменился. Он всё еще занимал высокое положение, но многие отмечали, что он стал далёк от политики, и ждали, когда же на смену ему придёт старший сын. Эмиль был молод, умен, харизматичен, ему прочили блестящее политическое будущее, которое никак не наступало.

Когда Петранелла осознала, что в родном доме до нее никому нет дела, она обратилась за помощью к брату. Привыкший к самостоятельной жизни, редко бывающий в особняке, предпочитающий оставаться в Круге, Эмиль не стал вникать в происходящее, считая, что оно его не затронет. Но сестре в помощи не отказал. После смерти Люсьены и женитьбы отца на любовнице Петра стала единственным связующим звеном с некогда родным домом. В память о матери, считая, что ей этого бы хотелось, он взялся за обучение сестры, и под чутким руководством действительно заинтересованного наставника к шестнадцати годам Петра достигла определенных успехов. Да, она всё еще не блистала, но теперь собственная семья хотя бы могла не стыдиться. Жадная ко всему, что рассказывал брат, любознательная и упорная, она штудировала библиотеку, к которой получила доступ, не замечая никого и ничего, кроме магии. В тот год Эмиль стал для неё всем — учителем, другом, красивым юношей, неизменно готовым подставить плечо в трудную минуту. Не удивительно, что между росшими порознь, хоть и родными по крови молодыми людьми завязался тщательно скрываемый роман, закончившийся, тем не менее, печально. Стыдясь произошедшего между ними, когда полыхнувшие чувства поостыли под влиянием разума, Эмиль уезжает  из Минратоса по делам Круга, а спустя месяц Петранелла понимает, что беременна. Ситуация кажется тупиковой. Идти за помощью не к кому. Признаться в порочной связи и её результате — стыдно, и кажется совершенно невозможным. Брат уехал. Отец не в себе. Остаётся только та, к которой в других обстоятельствах Пет ни за чтобы не обратилась за помощью.

Узнавшая о беременности падчерицы Фелиция в душе порадовалась тому, насколько тупой куклой та оказалась и подарила ей этим ребёнком дополнительный рычаг давления на супруга или Эмиля, если придётся. Слуги уже доносили о том, что дети мужа в последнее время сблизились, но чтобы настолько… И хотя Петра все отрицала, но вызнать у растерянной, напуганной девочки, кто истинный отец, труда не составило, так же как и убедить её в том, что самый простой вариант — уехать из города до рождения ребёнка и вернуться после родов. Тем более что и сама Петранелла не хотела избавляться от беременности. И идея, что малыш будет жить где-нибудь в глуши под присмотром кормилицы, а она пусть изредка, но всё же сможет его навещать, понравилась все еще витавшей в облаках девочке. Фелиция отправила Петру к дальним родственникам в глухомань, близ Вол Дорма, где через шесть месяцев родился мертвый мальчик. Так сказала Петре, едва пришедшей в себя после затянувшихся родов, двоюродная тётка. Иногда неудавшейся матери казалось, что это все вранье и в родовой горячке она услышала пронзительный крик младенца, прежде чем забыться сном, обессилев, но доказательств этому не находила и очень скоро начала думать, что те воспоминания лишь отголоски ночных кошмаров.

Петранелла провела у родственников около года. Она пыталась оправиться от произошедшего и переосмыслить собственную жизнь. И кроме этого училась у дядюшки магии крови, которая оказалась ключиком к тому могуществу, которым её обделила природа. Живущие в глуши, не имеющие собственных детей, старики привязались к девушке, чем в скором времени Петра и воспользовалась, напросившись в ученицы. Пожилой дядюшка согласился не только из жалости, хотя и не без неё, но и из желания передать кому-то собственные наработки. К тому же, на удивление бездарной (с её-то родословной) родственнице, кулуарное применение магии крови могло дать хоть какой-то шанс чего-то добиться в столице.

В Минратос Пет вернулась незадолго до собственного восемнадцатилетия, после письма отца, в котором словно приговором звучала новость о предполагаемом замужестве и необходимости познакомиться с женихом. Перемены, произошедшие в Петранелле за время отсутствия, немало удивили знакомых — миловидный ребёнок, резкий угловатый подросток, превратился в девушку интересной внешности. Её не считали красавицей, даже наоборот: вытянутое бледное лицо, впалые щеки со слишком пухлыми губами и крупным носом, было бы уродливым, если бы не удивительный, гипнотический взгляд, пленяющий пронзительностью черных глаз, подчеркнутых угольными тенями. Всю жизнь, вынужденная балансировать между непростыми отношениями внутри семьи, Петра держалась холодно и отстраненно, сдержанно улыбалась, если находила что-то милым или забавным, говорила мало, больше слушала и пристально наблюдала за происходящим, делая выводы. Она сторонилась людей, не отсиживалась в углу, но и не стремилась быть в центре внимания, выделяясь холодным высокомерием аристократки, знавшей себе цену.

К тому моменту, как Петра вернулась в столицу, Эмиль был женат. Ему подобрали прекрасную супругу, с отменным здоровьем и отличной родословной. Думая о ней, Петранелла даже не замечала, что оценивает словно лошадь, а не женщину из плоти и крови с мечтами, чувствами, планами. Хотя нет, лошади, пожалуй, нравились ей даже больше. Обида на возлюбленного, который не стал её искать, вместо этого женившись на той, которую ему подложили в постель, не прибавляла Петре желания общаться с этой семьёй. В те дни она на удивление сблизилась со сводным братом, доставившим ей не мало проблем и печалей в детстве. Будучи маменькиным сынком, он остро переживал появление у той ещё одного сына. От Флавия Петранелла узнала, что мачеха собирается сделать все возможное и невозможное, чтобы место в Магистериуме досталось Донату и всеми силами поддерживала здоровье мужа, не гнушаясь для этого никаких заклинаний. Герард если и не молодел на глазах, но выглядел более живым и здоровым, чем Петра помнила его до отъезда. Правда, до дочери ему все равно не было дела и он постарался сбагрить её с рук как можно скорее.

Ливиус Эримонд не питал к юной супруге нежных чувств, впрочем, она к нему тоже. Но их союз стал отличным подспорьем в политической карьере Лива, а Петре открыл возможность стать частью чего-то большего, чем новой семьи. Правда, увлечения мужа идеями венатори она так и не разделила, хотя и отнеслась к нему с положенным для жены уважением, умело скрыв презрение, которое испытывала к движению, во главе которого стояла бывшая рабыня. И хотя идея возродить Тевинтер времен его древней славы, выглядела очень заманчивой, но подчиняться кому-то столь низкого происхождения было не приемлемо, и Петранелла сохраняла нейтралитет.

Магия крови, к которой она все чаще прибегала, черпая знания у мужа и обретая их в его обширной библиотеке, пленила ум властью и могуществом, которое могла даровать. Человеческая жизнь довольно быстро потеряла всякую ценность, кроме единственной — давать силу заклятьям, ради которых теперь не нужно было тянуться к Тени с её кошмарами. Кроме того, все, что раньше было ограниченно возможностями дара, выходило на новый уровень. Долгими одинокими месяцами, в которые Ливиус был занят налаживанием связей с венатори и собственной карьерой внутри Магистериума или бесконечными поездками по Тевинтеру и соседним государствам, его жена, — пользуясь тем, что мачеха, поглощенная воспитанием младшего сына и попытками стимулировать у того проявление способностей к магии, не без оснований переживая, что он может оказаться таким же «пустым» как Петра, уехала вместе с ним в Азариэль за помощью к собственному учителю, — развлекалась тем, что училась подчинять себе волю других людей, забавляясь с Флавием словно с игрушкой, то внушая ему чувства к себе, то стирая воспоминания, то заставляя творить страшные вещи. Оставленный без присмотра Герард стал проявлять больше интереса к старшим детям, собирая их в отчем доме и стараясь помирить между собой. Не столько чтобы не огорчать вдруг воспылавшего любовью отца, сколько мести ради, Петранелла сблизилась с семьей брата и даже подружилась с его женой, если, конечно, можно назвать дружбой отношения в которых один дружит, а другой выжидает удачного момента, который вскоре настал.

Будучи уверенной в собственных силах, она заставила Флавия выкрасть жену Эмиля и они вместе продержали её в загородном поместье Эримондов, терзая, пока не свели бедную девушку с ума. Тогда, стерев все её воспоминания, они выкинули пленницу в нижнем городе, с затаенным удовольствием наблюдая за развитием ситуации. Удастся ли Эмилю встретить однажды супругу и узнать её в нищенке и оборванке? Как он поступит с ней?

Но, увы и ах, досмотреть эту драму до конца Петранелле не позволили обстоятельства — отбывшему в Орлей Ливиусу не суждено было вернуться домой. А провальный союз с Корифеем бросил такую тень на венатори и семьи, причастные к ним, что Петре пришлось срочно бежать из столицы, чтобы фанатично чистящие ряды маги Кругов не отправили её на тот свет вслед за мужем. Флавия пришлось забрать с собой. Она так долго играла с его сознанием, что мужчина превратился в преданного раба её желаний. От оригинальной личности практически ничего не осталось, и Петра была не уверена, что вдали от неё к нему не начнут возвращаться обрывки воспоминаний. К тому же, она слишком привыкла к удобству этих отношений.

Отправиться в Ферелден не было самой привлекательной идеей, но меж тем Петранелла сочла её наиболее безопасной. Ну кто, скажите, право слово, додумается искать в этих местах вдову Ливиуса Эримонда? Девушка обосновалась в Амарантайне, взяла себе имя Патриция Уолш и неспешно ненавидела местную погоду, размышляя, каким образом могла бы вернуться в Тевинтер с высоко поднятой головой. Для того, чтобы простили фанатичное увлечение венатори покойного мужа, ей нужно было раздобыть нечто настолько ценное, что все похождения Ливиуса покажутся мелкой шалостью.

Способности и навыки:

* не обладает глубокими знаниями по части боевых заклятий, но умело подчиняет себе чужую волю, играя с людьми, словно марионетками; по-настоящему ей никогда не приходилось сражаться, но не прибегая к магии крови она может заставить противника оцепенеть, наложить проклятье, вселить ужас; может сотворить огненный шар и ударить им по цели, с расстояния поджечь какой-то предмет; умеет левитировать несколько объектов средней величины. Настоящую угрозу представляет только используя магию крови.

* разговаривает, пишет, читает на тевине (родной язык) и всеобщем. Изучала историю, теорию магии, руны, древний тевин, литературу, травничество, математику.  Сносно музицирует, прекрасно танцует.

* грациозно держится в седле, любит лошадей, но не увлекается верховой ездой.

* оружием владеет ровно в той степени, в которой умело вспарывает жертве вены ритуальными кинжалами.

Типовой инвентарь и недвижимость:

Преданный слуга Флавий;
Черный гладкошерстный кот;
Посох мага, украшенный рубинами;
Загородный особняк близ Амарантайна, переписанный на её имя зажиточным купцом Абрахамом Торндайком, где она и обитает вместе с ним же;