„Мне очень не нравится представление о Завесе как о каком-то невидимом „занавесе“, отделяющем мир живых от мира духов (называть его Тенью или же Запредельем — это вопрос расовых традиций, который я сейчас обсуждать не буду). Нет никакой „той стороны“ и „этой стороны“, которые бы Завеса могла разделять. Завесу нельзя представлять себе как физическую преграду вроде барьера или даже „мерцающей стены святого света“ (спасибо вам пребольшое за этот образ, Ваше Совершенство).

Завесу скорее можно сравнить с открытием глаз.

Когда они у вас закрыты, вы видите наш мир так, как сейчас: статичным, цельным, неизменным. Когда же вы их открываете, вы видите мир, как видят его духи: хаотичным, вечно меняющимся, таким, в котором воображаемое и припоминаемое столь же вещественно, как „реально существующее“, или даже, на самом деле, еще вещественнее. Дух видит все вещи так, как они определены волей и памятью. Потому-то духи и теряются, пройдя через завесу, ведь в нашем мире воображаемое не является вещественным. Предметы существуют независимо от того, как мы их помним или какие чувства они у нас вызывают. Лишь маги обладают возможностью изменять мир посредством разума. Вероятно, поэтому они так привлекательны для демонов — кто может знать?..

Таким образом, процесс прохождения сквозь Завесу представляет собой скорее изменение восприятия, нежели физическое преодоление какой-либо преграды. Завеса — лишь абстрактное понятие, указывающее на сам факт изменения восприятия, и только сложность такого изменения для живых существ и духов способна породить представление о Завесе как о вещественном барьере.“

— Марено, Старший Чародей Круга Магов Минратоса. «Трактат о Тени как физическом явлении». Год 6:55 Века Стали.

„Что я нахожу наиболее занимательным — так это то, что, хотя человеческая сексуальность в открытую нигде и не обсуждается, во всех андрастианских краях есть много общего в этой сфере. Как правило, сексуальные предпочтении считаются личным делом и никак не связываются с вопросами обзаведения потомством. Лишь среди знати, где продолжение рода тесно связано с вопросами наследственности и родовых союзов, этой теме придается большое значение. Однако и там дворянам, исполнившим долг перед семьей, позволяется удовлетворять свои интимные потребности безо всякого осуждения.

Воззрения на увлечение представителям своего пола различаются в зависимости от страны и культуры. В Орлее это считается личной причудой и не более. В Ферелдене, если не позаботиться о должной скрытности, это может привести к скандалу, но в остальном — ничего примечательного. В Тевинтере это считается эгоистичным и неподобающим поведением среди знати, а вот подобные союзы с избранными рабами, наоборот, приветствуются. Прямых запретов нигде нет, и половые отношения любого рода осуждаются лишь в случае крайней неумеренности или выставления их на публику.“

— Брат Дженитиви, "В поисках знания: путешествия церковного ученого"

„Раб в Тевинтере незрим — пусть даже мы держим на плечах всю империю. Нашими руками построены стены Минратоса, на наших спинах принесено по ненадежным тропам все его богатство. Писцы вроде меня пишут под диктовку письма, меняющие баланс власти. Моя дочь Леонора — рабыня-кухарка. Денно и нощно она гнет спину, чтобы магистрессу Дельфину не отвлекали мелкие неприятности вроде рваного платья или остывшего ужина.

Обычно мы с Леонорой встречаемся подле кухни, но вот уже несколько дней ее там нет — и никто ее не видел. Сразу в голову приходят бродящие по невольничьим рынкам истории о том, как в давние века города строили посредством магии крови, принося в жертву наши жизни для возведения башен и стен. Тысячи рабов погибли на алтарях Древних богов. Внушительное мраморное поместье магистра Дельфины, должно быть, стоит на костях сотен безвестных эльфов.

Но тогда были другие времена. Слова Андрасте против магии крови привели к запрету и избеганию этого направления. Нас продолжают наказывать, но из редкого раба теперь потащат на жертвенный алтарь или будут цедить кровь без какого-либо порицания за это. И все же Леонора исчезла, а магистр Дельфина не похожа сама на себя. Раньше у нее не было такой ауры. Ходят слухи, что ее злостный соперник недавно был публично унижен в магической дуэли. Боюсь — нет, даже знаю, что ценой стала жизнь моей Леоноры.

Я жажду поговорить с магистром Дельфиной на равных, потребовать ответа. Но знаю, что она лишь посмеётся над моей попыткой. Раб здесь — пустое место.“

— Втайне написано рабом-писцом Солварином Бранном в году 8:65 Благословенного века

„Хотя ученики и не знают, что именно происходит на Истязаниях, их последствия известны всем: либо ученик проходит испытание и становится полноправным магом, либо его больше никто никогда не увидит. Над теми, кто боится испытания, а также над теми, кого чародеи сочтут слишком слабым или ненадёжным, вместо Истязаний проводят ритуал усмирения.

Процедура ритуала, как и в случае с Истязаниями, держится в секрете, но суть его известна всем: при этом ритуале разрывается связь с Тенью. Вследствие этого усмирённые перестают видеть сны. Этим устраняется самая большая опасность, которая угрожает слабому или неподготовленному магу — возможность привлечь демонов с той стороны Завесы. Но это ещё самый малый из эффектов усмирения. У усмиренных исчезновение снов отнимает не только магические способности, но также и все эмоции.

Иронично, усмирённые больше всего напоминают ходящих во сне — и не спят, и не бодрствуют. Тем не менее, они всё равно являются членами Круга и, надо сказать, крайне важными членами. Они обладают невероятной способностью концентрироваться, поскольку отвлечь усмиренного мага попросту нечему. Это делает их такими искусными ремесленниками, что с ними не могут сравниться даже гномы. Формари, ремесленный цех Круга, занимающийся зачаровыванием предметов, состоит из усмирённых и является практически единственным источником дохода для башен.“

— Первый Чародей Йозефус, «Усмирение и роль Тени в человеческой культур»

„Усмирённые — это самые загадочные, но притом наиболее приметные члены Круга. В каждом городе приличных размеров есть лавка Круга Магов, и каждой такой лавкой управляет усмирённый.

Само название не вполне точно, потому что они не просто смирны — скорей они смахивают на вдруг ожившие предметы обихода. Точно так же держался бы стол, если бы он вдруг пожелал продать вам зачарованный перочинный ножик. Глаза усмирённых лишены всякого выражения, голос монотонный. Они могут быть несравненными ремесленниками, но простой народ их всё же побаивается.“

— Из книги «В поисках знания: Путешествия церковного учёного», написанной братом Дженитиви.

„Дорогая Регина!

Ты, конечно, слышала о несчастье, постигшем Паже? Они почти всё потеряли. Лорд кое-где ошибся и доверился кое-кому, кому не следовало. Осталось лишь имение Мезон-Вер в Долах, но они продают его и переезжают в город. Мне поручили найти покупателя на дом. Можешь мной гордиться: я превзошёл все ожидания лорда!

Первым делом я ознакомился с историей имения. Тебе известно, что оно построено ещё во времена эльфов? Когда-то там было святилище, посвящённое богине леса Андруил; потом на его руинах выстроили дом. Сердцем святилища был резной каменный алтарь — теперь он находится в главном зале. Дивное зрелище! Все дворяне в Вал Руайо позавидовали бы реликвии с таким историческим значением. Я организовал приём, чтобы показать всем дом и эльфийский алтарь в нём. Мы украсили его белыми цветами и свечами, а в садик запустили несколько оленей. Эффект был ошеломительный.

А теперь — мой гениальный ход! Помнишь, как леди Карина любила читать про эльфов и с каким участием относилась к событиям в Долах? Она всё говорила про то, что надо бы связаться с неупокоенными эльфийскими духами. Все её компаньонки так и загорелись идеей. Ну так вот: я им это устроил! Вернее, создал у гостей достоверную иллюзию. Конечно, пришлось нанять в помощь мага — кое-кого не слишком болтливого из Монтсиммара.

Во время приёма я завёл речь о печальных эльфийских призраках, обитающих в доме. Они поверили! Сказали, это очень романтично. А после этого я попросил всех встать вокруг эльфийского камня и взяться за руки. В этот момент маг (никаких имён!) прочёл заклинание, из-за которого мы затанцевали, словно куклы на ниточках, и запели "Синюю птичку весны".

Это был триумф! Предложения пошли одно за другим! Одно даже пришло от представителя великой герцогини Флорианны.

Ох, мне столько всего тебе нужно рассказать! Жду не дождусь возвращения!“

— С любовью,
Игнаций

„Талисман "Маски де Лион". Названа так в шутку, на самом деле всеми уважаема. Большая мадам, как её ещё называют, была последней драконицей, убитой сером Конигом, предыдущим владельцем таверны. Кониг был страстным охотником, достигшим совершеннолетия в тот год, когда люди впервые увидели существо, давшее название новому веку.

В то время как остальные считали описания из легенд о древних неваррских охотниках на драконов преувеличением, он отследил постепенное увеличение числа и размеров драконов. Кониг предположил, что истинное возвращение легендарных тварей нам ещё только предстоит увидеть, а те экземпляры, что жили при нём, считал хоть и свирепыми, но ещё молодыми.

Сегодня мы знаем, что сер Кониг был прав, хоть он и пал жертвой собственного знания. Со времён его последней охоты прошло много лет. Будьте осторожны в странствиях. То, что мы раньше считали венцом силы драконов, оказалось всего лишь стадией юности. Сёстры мадам Кусаки, должно быть, сильно обогнали её по размерам.“

— Вырвано из "Одноразового путеводителя для пеших прогулок по столице" авторства Филлиама, барда!

„Самый необычный аспект орлейского театра, что вполне ожидаемо, связан с любовью наших южных соседей к маскам. У каждого актера — своя маска, и в масках этих соблюдается иерархия форм и цветов, по которым зрители могут понять важность того или иного персонажа. Например, зеленые полумаски соответствуют главным мужским ролям, а такие же фиолетовые — главным женским. Белые маски на все лицо предназначены для ролей без определенного пола, например для духов (но не для демонов: их маски всегда либо черные, либо красные). Кроме того, понимание орлейского театра для неискушенных осложняется тем, что раса и пол актера совершенно не определяют диапазон ролей для него.

Если режиссер считает, что роль подходит актеру, мужчины могут играть вдов, женщины — герцогов, и даже эльф может сыграть короля. Едва актер надевает маску, как та полностью заменяет собой личность. Никто из актеров так и не смог объяснить мне, откуда взялась эта традиция, но все возмущались, услышав, что в других странах это могло бы показаться странным. Между орлейскими театральными труппами и зрителями существует своеобразная прочная связь, основанная на доверии. Скажу честно: я мало где встречал такую внимательную аудиторию, как в Вал Руайо. Мне кажется, что у орлейцев, окруженных масками в повседневной жизни, есть острая потребность в таком месте (вкупе с глубоким уважением к нему), где предметы не скрывают, а выражают намерения своих обладателей.

В приложении в конце этого тома приведен список орлейских театральных масок с подробным описанием вида и значения каждой. Эти условности очень важны для понимания истории одного из прекраснейших театров, посетить который, не сомневаюсь, вам будет столь же радостно, сколь и мне.“

— Магистр Пеллинар, "Об орлейском театре", том I: введение

„Вы спросите, что же произошло с Арлатаном? Как ни жаль, мы этого не знаем. Даже у тех, кто хранит древние сказания, нет достоверных сведений о случившемся. Предания об Арлатане до его падения и легенда о гневе богов — все, что у нас есть.

Людской мир продолжал меняться, даже когда эльфы спали. Кланы и племена уступили могущественной Империи Тевинтер, которая по неведомой нам причине направила силы на покорение Элвенана. Когда люди разрушили стены Арлатана, эльфы, страшась болезней и утраты бессмертия, предпочли бегство сражению. Имея в распоряжении магию, демонов и даже драконов, Империя Тевинтер без труда покорила Арлатан, разрушая на пути победного марша дома, галереи и амфитеатры, простоявшие многие века. Наш народ оказался в рабстве, и от общения с людьми ритм нашей жизни ускорился настолько, что все плененные эльфы утратили былое бессмертие. Они взывали к древним богам, но так и не дождались ответа.

О том, почему боги остались безучастными, наш народ сохранил лишь одну легенду. Говорят, что Фен’Харел, Великий Волк и Повелитель плутов, обратился к древним божествам добра и зла с предложением заключить перемирие. Боги добра должны были удалиться на небо, а повелители зла ― отправиться в бездну, и ни те, ни другие не имели бы права нарушить чужие границы. Но божества не знали, что Фен’Харел задумал их обмануть, а когда узнали, были поздно: оказавшись запертыми в своих владениях, они уже не могли вмешиваться в дела смертных. Конечно же, это сказка, но, по утверждениям эльфов, побывавших в Загробном мире, Фен’Харел все еще несет там караул, дабы боги не смогли сбежать из своих темниц.

Как бы там ни было, Арлатан пал перед теми самыми людьми, которых наш народ некогда считал досадными паразитами. Говорят, магистры Тевинтера с помощью подвластных им разрушительных сил заставили саму землю поглотить Арлатан целиком, уничтожив тем эоны накопленных знаний, культуры и искусства. Весь уклад и обычаи Эльфов остались лишь в памяти тех, кто это пережил.“

— “Падение Арлатана” изложено Гишарелем, хранителем клана Ралаферин долийских эльфов.

„Потрясающие существа, эти драконы. Каждый из тех, что мне встречались, — уникальная личность. Вот этой, например, нравится быть у воды. Видел, как она в ней плескалась. Удивительное зрелище. Я бы присоединился к ее веселью, если бы Калев меня не удержал. Ох уж этот Калев. Проводник он хороший, но очень уж боязливый. Я сказал ему и остальным, что драконы предпочитают питаться дикими животными, а не людьми.

К сожалению, на следующий день оказалось, что я был неправ. Драконица не стала есть гургуга и погналась за беднягой Калевом. Надеюсь, храбрец разглядел изумительный свод ее глотки. Уверен, вид там не хуже, чем в Великом Соборе.“

— Из наблюдений Стефана д'Эруана за гаморданской буревестницей

„Осадные машины применялись в Тедасе веками; простейшие из них появились еще при Третьем Море. Тем не менее, из-за специфических требований они занимают особую нишу среди орудий войны. Армия, желающая изготовить требушеты или катапульты, должна хорошо снабжаться и быть достаточно организованной, чтобы заготовить все необходимые материалы и нанять опытных военных специалистов для постройки таких машин. На протяжении истории большинству армий, удовлетворяющих этим требованиям, просто-напросто не удавалось должным образом воспользоваться всеми преимуществами машин. К примеру, во время Третьего Мора арлесанцы и монтсиммарцы соорудили катапульты для метания горящих обломков в порождений тьмы, но причиняемый ими урон был довольно скромен и не оправдывал дороговизну орудий. В конце концов порождений тьмы оттеснили силами Серых Стражей, а не осадных машин.

Ресурсы для постройки осадных орудий были и у тевинтерской армии при наступлении на Вольную Марку и при защите от Священных походов в Черном веке. Но Империя полагалась преимущественно на силу магистров, которые били хоть и не так разрушительно, но куда более маневренны, чем осадное снаряжение. При переломе хода боя им не составляло труда быстро отступить.

В результате, когда дело дошло до боев с кунари в Веке Стали, генералы, к своему великому негодованию, обнаружили, что рогатые супостаты существенно определили их в технологии. Кунарийский порох, как считает большинство военных специалистов, создан без помощи магии, только лишь силами развитой алхимии, делающей кунарийские пушки гораздо действеннее любых требушетов.

Тем не менее, надежда остается. Со времени последнего Мора прошли века; маги содержатся в безопасности Кругов, не причиняя никому вреда, и специалисты Ферелдена и Орлея могут снова задуматься над оставленными было чертежами. Нам не нужна магия; в условиях отсутствия ограничений для человеческого разума следует искать иной подход. С нашими ресурсами и нашим стремлением к знанию мы можем легко превзойти диких кунари на поле боя.“

— "Кун, пушки и сталь: военные конфликты в послеморовом Тедасе"; написано в году 9:29 века Дракона, незадолго до начала Пятого Мора

„В наше время люди слабо представляют себе последствия второго греха. Нет, конечно, если спросить об этом тех, кто благочестив и религиозен, они будут рьяно проклинать порочную магию, не жалея ни слов, ни чувств. Однако среди ныне живущих нет тех, кто на самом деле помнит ужасы, наводнившие мир в ту эпоху. Письменные документы, если они и были, увы, не пережили последовавшей затем эры хаоса и невежества. В нашем распоряжении лишь рассказы выживших, изустно передаваемые на протяжении всех темных веков, и догма Церкви, что наставляет нас. А это, следует признать, крайне мало.

Полагаю, я не преуменьшу, если скажу, что Второй грех выпустил на волю бич всего живого в Тедасе. порождения тьмы куда опаснее, чем самая страшная чума. Это безжалостная сила природы, пришедшая в наш мир как гнилостный ветер. По опыту дальнейших Моров (так стали называть нашествия порождений тьмы, и это самое точное название, какое только можно было придумать) мы знаем, что везде, где проходят порождения тьмы, воцаряются болезни и голод. Сама земля оскверняется от их присутствия, а небо наливается черными тучами. Я не преувеличу, друзья мои, если скажу, что большое скопление порождений тьмы — знак страшного катаклизма.

Считается, что те самые проклятые магистры, ставшие первыми порождениями тьмы, забрались глубоко под землю, нашли прибежище во тьме гномьих Глубинных троп и там размножились. Движимые не то неким замыслом, не то остатками почтения, они отправились на поиски Старых богов, которым когда-то служили, и они нашли то, что искали — нашли Думата, первого среди Старых богов, известного когда-то под именем Дракона Тишины. Он и все его собратья были заключены Создателем под землю за то, что заняли его, Создателя, место в сердцах людей. Этот грех назвали Первым грехом.

Когда спящий дракон проснулся, освобожденный из заточения своими темными почитателями, скверна перекинулась и на него самого. Думат стал первым архидемоном. Его могущество встало на службу воспаленному, нечестивому разуму. Думат воспрял и снова взмыл в небеса, неся разорение в мир, созданный Создателем. Орда порождений тьмы следовала за ним по пятам. Старый бог стал оком темной бури, что грозила разрушить весь мир.“

—Из “Истории падения Тедаса". Брат Дженитиви, ученый Церкви.

„В древности племена аламарри под натиском врага вынуждены были пересечь Морозные горы. Впоследствии они разбились на три группы: одна осела в Ферелденской долине, вторая оказалась вытеснена в Дикие земли Коркари, а третья вернулась в горы. Современные ферелденцы почти не похожи на своих предков-аламарри, да и племена хасиндов практически забыли свои обычаи ― но аввары за прошедшие века изменились очень мало.

Как и хасинды, аввары не являются единым народом. Каждое племя живёт само по себе и подчиняется только своему вождю. Аввары по-прежнему почитают своих собственных богов: Корта Отца Гор, Гаккона Зимодыха, Хозяйку Небес, а также дюжину звериных богов, имён которых никогда не слышат чужеземцы.

В горах ничто не живёт долго. Ветры и дожди рано или поздно разрушают даже самые прочные предметы. Долина, которая лишь недавно была пригодна для земледелия, за считанные годы может оказаться скованной вечными льдами. Дичь здесь постоянно мигрирует. И даже друг другу аввары никогда не дают обещании навсегда: их свадебный обряд представляет собой ритуал, во время которого жених пытается развязать накрепко затянутую в узлы веревку, а невеста тем временем поёт гимн какому-либо из божеств. И сколько узлов жених сможет развязать, пока не закончилась песня, столько лет невеста проживёт с ним. Жители равнин нередко забывают, что в Морозных горах нет такого понятия, как вечный союз.„

— Из сборника Ферелден: фольклор и история, составленного сестрой Петриной, церковной учёной.

„Я отправился на север вместе с торговым караваном, следовавшим из Вал Руайо в Неварру, и менее чем в двух днях пути от границ Орлея нам довелось столкнуться с разбойниками. Укрывшиеся среди деревьев, они напали совершенно неожиданно, изрешетили стрелами наши повозки и практически сразу убили почти всю нашу охрану. Немногие стражники, уцелевшие под дождем стрел, обнажили мечи и бросились в лес на нападавших. Из зарослей до нас донеслось несколько приглушенных возгласов, и больше мы ничего не слышали.

Довольно долго было совсем тихо, а потом показались разбойники: татуированные эльфы, облачённые в шкуры, отобрали у торговцев все товары и ценности, какие могли унести, а затем снова скрылись в лесу.

Это, как я узнал позже, были долийцы – дикие эльфы, в обычаях которых устраивать засады на окраинах обжитых земель, подкарауливая путешественников, и совершать налеты на обитателей дальних ферм. Отвергнув людскую цивилизацию, дикие эльфы поклоняются своим лжебогам и, по слухам, занимаются своим особым колдовством.“

— Брат Дженитиви, "В поисках знания: Путешествия церковного ученого"

„Во время странствий меня часто просили пояснить, почему Ферелден изобилует собаками. И всем допрашивавшим меня чужестранцам я неизменно отвечал, что на моей родине собак ничуть не больше, чем в их родной стране. Глаз проницательного наблюдателя отметит, что в любом цивилизованном уголке Тедаса собаки используются для охоты, уничтожения грызунов, наносящих вред припасам и домашней живности, и для охраны жилищ, а в горных краях — даже для перевозки поклажи. Ферелденцы всего лишь проявляют признательность своим собакам за всё то, что те делают.

Возможно, объяснение этому можно отыскать в древних мифах. Считается, что Хафтер — первый в истории тэйрн и герой, объединивший наших предков-аламарри для борьбы с нашествием порождений во времена второго Мора — был сыном волка-оборотня. Скорее всего, легенда отражает некие особенности его темперамента, либо же являет собой попытку преувеличить незаурядность и без того далеко не рядовой личности. Но, тем не менее, более половины благородных семейств Ферелдена считают себя потомками Хафтера. Соответственно, наши люди верят, что они состоят в дальнем родстве с волками. Проявлять же любезность по отношению к родственникам — признак хорошего воспитания.“

„Камень обладает волей, которая окружает и направляет нас. Он ведет нас, даже когда мы намеренно не замечаем Его влияния. Однако же Камень не чист, он содержит порчу, древнюю, как само равновесие. Чтобы гномы процветали, необходимо вырубать пустую породу ― примеси и неустойчивые вкрапления. Но пустая порода, так же, как и Камень, влияет на нас. Все мы должны бороться с ней, вырубая из себя наихудшее, но Легион Мертвых несет особую ответственность. Только ветераны Легиона могут выйти на поединок с пустой породой, врубиться во тьму, оскверняющую изначальный Камень. Камень окружает нас, и мы должны защищать его ― здесь, где свет смыкается с тьмой.“

— Запись легиона Мертвых, дата отсутствует