Доводилось ли кому бежать от тевинтерского магистра, не будучи виноватым? Этим вопросом Фейнриэль задавался не один день, когда страх за собственную жизнь и свободу немного отступил и дали о себе знать суматошные дни, проведенные в пути. Формально, его не за что было упрекнуть — молодой маг просто приехал поглазеть на чудной зверинец, и не его вина, что его визит совпал с неприятностями и невосполнимыми потерями в лице (или все же морде?) сбежавшего грифона. Однако, наспех распрощавшись с гостеприимным магистром Симерианом, Фейнриэль постарался как можно скорее покинуть Сто Столпов, сменить приметный экипаж и с удвоенной скоростью удалиться от блаженного края цветущих садов, горячих горных источников и теплых песков. На запад, скорее, быстрее, меняя попутчиков, скрываясь за чужими именами и чужой одеждой — от недосыпа полуэльф осунулся, под глазами залегли тени, а движения стали резче, выдавая его нетерпение и тихую панику.

   Лишь когда за спиной остались широкая и приветливая дорога Имперского тракта, а в лицо дохнул запах не степных трав, а мшистых лесов, полукровка смог вдохнуть свободнее и расслабиться. Интересно, какой бедой обернется для него неприятность в доме магистра? Заметит ли горюющий и раздосадованный Симериан другую свою потерю, менее ценную, но важную для самого Фейнриэля? Слежки за собой маг не заметил, однако даже без нее следовало поторопиться: неподалеку, практически у самой границы, один не самый благоразумный аристократ решил дать приют опальному сектанту-венатори. А кто, как не они, должны быть повинны в исчезновении старого артефакта из залов Круга Минратоса?..

   Он не мог просто так заявиться в резиденцию лорда Реньяра, это бы спугнуло венатори, не мог затаиться и выжидать, когда чародей сделает неверный шаг — дело могло затянуться на неприлично долгий срок. Оставалось лишь припугнуть лорда, показать ему, что он поставил не на ту фигуру и может серьезно проиграться, но уверенный вид лучше было бы подкрепить сталью. Фейнриэль не мог попросить о подобной услуге шевалье, а встреченные им наемники не внушали доверия уже самому сновидцу. Оставалось лишь прислушаться к сплетням, дать на руку вездесущим контрабандистам и торговцам информацией, и через них отыскать наиболее надежный вариант.

   На встречу с рекомендованным наемником Фейнриэль не стал прихорашиваться, не было смысла щеголять перед ним цацками, но на темной строгой мантии все же тускло переливался вышитый умелыми руками растительный узор, а посох, с которым маг не расставался, выдавал в нем пришельца с севера. Ему не впервой было нанимать кого-то, договариваться, спорить о цене и условиях, но все же сердце Фейнриэля стучало чуть быстрее, чем следовало, а в голове нет-нет, а ворочались мысли переиграть задачу по-иному, поискать другие пути, которые выманили бы венатори из его укрытия.

— Признаться, я до последнего не верил, что речь идет об эльфе. — Ровным голосом начал было беседу Фейнриэль, когда напротив него за столом наконец-то материализовалась тонкая фигура наемника. — Мало ли, о чем люди болтают...

   Подняв взгляд, Фейнриэль споткнулся на полуслове. Смятение, удивление и неверие тут же пробились сквозь непроницаемую маску вышколенного магистерского воспитанника, глаза сощурились на мгновение, словно их хозяин сомневался в том, что видит перед собой, а с губ после небольшой заминки сорвалось лишь одно имя.

— Фенрис?..

   Фейнриэль смотрел и не знал, верить своим глазам или нет. Все происходящее было скорее похоже на сон — их тех, над которыми нет власти, которые нельзя развеять мановением руки и усилием воли. Прошлое затянуло полукровку с головой, возвращая его в пыльный квартал эльфинажа, в маленькую комнатку с выцветшими, но чистыми тряпицами на окнах и на топчанах — нелепой замене занавескам и покрывалам, к улыбке матери и страху перед Кругом и храмовниками. Тогда он не знал, отчего его кошмары так отличаются от кошмаров других эльфов и людей, не подозревал, что избавиться от них молитвой невозможно, а знания матери о магии имеют свои границы.

   Первые решения еще не вышедшего из подросткового возраста Фейнриэля едва не стали последними, но Хоук и его пестрая компания помогли, вытащили из безвыходной ситуации и стали едва ли не объектом поклонения. Первые дни в Круге он проклинал их всех, через полгода, благодаря Орсино, сумел посмотреть на ситуацию под иным углом. Уже в Тевинтере он искал их в Тени, силясь разгадать, кто еще был повинен в гибели клана Сабре, куда вернулась его мать, но не находил ответов. Со временем и эта боль утихла, покрылась пеплом, а сегодня призрак из прошлого явился к нему во плоти, вызывая самые противоречивые чувства.

— Фенрис. — Уверенней повторил чародей, вздрогнув при упоминании магистерского титула и от обещания оставить беднягу без жизненно важных органов. Эльф не узнал его? "Да откуда бы," — иронично вторил внутренний голос, подкидывая вполне разумные доводы насчет очередного безродного эльфинажки, всего лишь одного из многих, встреченных Фенрисом на жизненном пути, да пролетевшим годам, за которые можно выкинуть из головы очень и очень многое. Но Фейнриэль хранил в памяти каждую встречу, каждое лицо тех смутных времен.

— Помнишь Киркволл? — Негромко затараторил он, машинально отклоняясь подальше от ярких зеленых глаз, пышущих недоверием, да от грозной морды огромного пса, которому наверняка лучше было не попадаться на зуб. — Трущобы Нижнего Города, тамошних эльфов, расписной венадаль? К-казематы, их стены и мрачные статуи? Я Фейнриэль! Наверное, ты не помнишь меня, нас ведь не выпускали из Круга...

   Волнение в один миг превратило возмужавшего Фейнриэля обратно в мальчишку, еще не подозревающего о том, какие испытания ждут его впереди. Под чужим взглядом хотелось одновременно съежиться и стать невидимым, и распрямить плечи,  дерзко возвращая уверенный взгляд — чтобы друг Хоука видел, как меняет время некогда запуганных детей, как могут измениться некогда опасные маги.

— За десять лет многое изменилось. — Наконец-то улыбнулся побледневшими губами чародей, скосив взгляд на собаку. Это был компромисс между капитуляцией и наглостью, всегда можно сказать, что боишься укуса животного больше, чем наемничьих угроз. — Но я не магистр! Пожалуйста, успокойся. Я не думал... Я не знал, что мне рекомендовали именно тебя. Я считал, что вы все до сих пор следуете за Хоуком или остались в Киркволле. Там же был твой дом...

   Фейнриэль и сам не знал, чего же он жаждал услышать от эльфа. Улыбку и кивок в знак узнавания? Радостный прыжок в пучину ностальгии по тем временам, когда трава была зеленее, а солнце светило жарче? Как бы то ни было, он не получил ни того, ни другого, а от едких слов о своем родном городе и о Хоуке, тогда еще не испорченном и являвшимся своеобразным объектом поклонения для юного мага, Фейнриэль упрямо сжал зубы, чтобы не возмутиться и не наговорить лишнего. Спугнуть призрака из прошлого было не так обидно, как лишиться ценного умелого воина. И не беда, что у этого наемника нет такого широкого разворота плеч, как у других, а ростом он уступал людям: еще мальчишкой Фейнриэль наслушался историй о мастерстве эльфа, этого было достаточно, чтобы и сейчас выделять его среди всех остальных.

— Извини, — потупил было взор полукровка, но тут же вскинулся вновь, смахнув с себя так неуместно прилипший туманный образ эльфинажки. То время прошло, и пусть о своих корнях он никогда не забывал, нельзя было позволять прошлому командовать поступками и помыслами в настоящем.

— Я слышал, что магистр Данариус исчез. Вроде бы сгинул где-то в своих путешествиях — не знаю, в то время мне некогда было вникать в подобные слухи. — Фейнриэль надеялся, что смог показаться достаточно равнодушных, однако так небрежно оброненные слова Фенриса о себе самом заставляли задуматься. Он — эксперимент? Лириумные татуировки подтверждали это, но только сейчас сомниари задумался над тем, каким же образом Фенрис мог их получить. Он не был храмовником, не был магом, наверняка не подозревал, что собой представляет лириум, но, как поговаривали, раньше был рабом, а некоторые хозяева весьма небрежно обращаются с жизнями своей живой собственности... — У меня есть деньги, я в состоянии заплатить тебе.

   Еще раз смело заглянув в зеленые глаза, Фейнриэль расправил плечи, потянулся было к кубку с местным "фирменным напитком", но тут же, глухо вскрикнув, попытался заслониться рукой. Пес эльфа, словно дождавшись молчаливого одобрения своего хозяина, совсем потерял страх и рванул вперед, радостно пачкая широкими лапищами дорогое одеяние и намереваясь облизать как можно больше Фейнриэля за раз.

— Ой! Ай! Нет, не смей на меня гавкать! Как там тебя...

   Звонкий смех душил, дезориентировал, давая псу преимущество. Сдавшийся на собачью милость полукровка сияющим взглядом окинул хозяина бессовестного животного и потрепал пса за ухом, попутно попытавшись снова оттеснить его прочь.

— Фен'Харел? Ужасный Волк? Ты действительно назвал пса именем эльфийского божества?

   Фейнриэль рассеянно гладил по широкому лбу расшалившегося пса и постукивал пальцами по столешнице. Небольшой мешочек с самоцветами и монетами, с глухим звоном приземлившийся на столешницу, был решительно пододвинут к Фенрису. Тридцать процентов — небольшая плата за наемника и собаку, пусть последняя и стала неожиданным бонусом. Два Волка... Интересно, Фенрис в самом деле не помнил о значении этого имени, не придавал ему того мрачного оттенка, что тенью следовал за упоминанием древнего божества? Поразмыслив, маг все же смирился с этой мыслью: разукрашенный лириумом воин не походил ни на кого, кто был знаком Фейнриэлю, он не цеплялся за гордость и былое величие, как предки самого Фенйриэля, не цеплялся за общину эльфинажа, где в трудную минуту все же можно было бы получить помощь от таких же обездоленных и презираемых. Он был просто другим. К счастью, этот факт можно было не учитывать в их теперь уже общем деле.
— За камни можно выручить даже больше, если знать, к кому обратиться. Я остановился неподалеку, в соседнем постоялом дворе. И завтра, когда церковные сестры выйдут на вечернее служение, нам нужно выдвигаться в путь. Я расскажу, что знаю...

   К назначенному часу нанятый экипаж доставил Фейнриэля и его телохранителя к поместью лорда Реньяра. Кованные ворота были скрыты за голыми, еще не почувствовавшими весны деревьями, на темной земле там и тут лежали клочки снега, заботливо оберегаемые пушистыми елями. Прохладный воздух пах отступившими морозами, напитавшейся снежными водами землей, дымом из печных труб и жаровен во дворе и совсем чуть-чуть — еловым духом. Ступая по тщательно выметенной дорожке, Фейнриэль не оборачивался назад, зная, что эльф следует за ним, как тень. И как тень он будет присутствовать при разговоре с лордом, стоя достаточно близко, чтобы его можно было видеть, но достаточно далеко, чтобы не раздражать и не оскорблять Реньяра.

— Как вы могли подумать, мессер! — Всплеснул руками лорд и подался было вперед, намереваясь вскочить на ноги в стремлении показать, насколько глубоко его задели обвинения тевинтерца в укрывании преступников. Однако одного взгляда куда-то за спину чародея хватило лорду для того, чтобы сбить с себя лишнюю театральность и медленно откинуться обратно на спинку кресла, сцепив перед собой ладони в замок. — Я верен двору и нашему императору Гаспару. Ваши слова звучат оскорбительно! Кому в голову придет дать приют венатори, тем, кто чуть не погубил нашу славную империю? Уходите, мессер Маэнас. Я не желаю участвовать в ваших тевинтерских дрязгах, но вы обязаны выдать мне имена тех, кто так нагло клевещет на мой дом!
   Тихо вздохнув, Фенйриэль лишь посильнее сжал подлокотники кресла и устало поморщился. Переговоры со знатью Орлея всегда были непростыми, они извивались и норовили выскользнуть из рук, как угри, но и их можно было подцепить на нужную приманку. Увы, ни намеки, ни угрозы, ни банальный шантаж какой-то банальной интрижкой не дали нужного результата, лорд Реньяр продолжал упрямо стоять на своем. Спешно отказавшись от ужина, чародей поспешил покинуть хозяина поместья, сдержанно извинившись перед ним за необоснованные подозрения.
— Готов поспорить, наш лорд уже докладывает обо всем своему особому гостю. — Зло прошипел Фейнриэль, когда они с Фенрисом удалились на некоторое расстояние от парадного входа. Сняв с себя темную, расшитую ониксом и гранатами маску, полукровка машинально убрал ее за пазуху. Искусно сделанная, мягкая и компактная, она не раз помогала ему в странствиях по Орлею, не привязывая его ни к какому благородному дому, но и не позволяя усомниться в принадлежности мага к высшим слоям общества.
— Признаюсь, он почти убедил меня в своей невинности. Но я знаю, что это не так. Я знаю, кого он пригрел у себя под боком. И эта тварь нужна мне живой. — Подведенные сурьмой глаза на секунду сверкнули, отражая свет, льющийся из окон поместья, однако Фейнриэль не стал всматриваться в мелькающие за стеклом фигуры, а, свернув на садовую дорожку, достаточно тихо и проворно стал пробираться на задний двор, где тихонько фыркали запертые в конюшне лошади, да тихо выла посаженная на цепь лохматая дворняга.
— Надо немного подождать, наверняка он покинет поместье с минуты на минуту. Глупо оставаться там, куда уже пала тень подозрения, раз за ним пришли один раз, то придут и второй...
   Что-то было не так. Обычно во дворе всегда был кто-то даже в вечернее время: конюх задавал последнюю порцию корма своим лошадям или рубил дрова для кухонной печи, выплескивала помои дворовая девка, да и сторож мог начать обход вверенных ему владений... Никого не было. Вся прислуга словно вымерла, оставив поместье на растерзание тишине и мрачным слухам. И все же маг ошибся, посчитав, что все пропали: с тихим звоном посыпалось разбитое окошко, а из кухонной пристройки раздался придушенный крик, оборвавшийся так же внезапно, как и возник.
   Плавным движением Фейнриэль снял с перевязи посох, поудобнее перехватил его и обернулся к Фенрису с немым вопросом: останутся ли они на месте или рискнут сунуться в чужой дом.

   Сомнение нехотя ворочалось в груди, умоляя на пару с осторожностью бросить глупую затею с самостоятельным поиском мага-преступника, пойти назад, на постоялый двор, доложить городской страже или иному лорду, из тех, что порелигиознее, о сомнительных связях Реньяра и наслаждаться покоем и удовлетворением от правильности своих действий.
Проблема была в том, что поступая так, по правилам, никто и никогда не добивался ни признания, ни славы, ни результата: удача улыбалась только смелым. Да и отступать было уже некуда, Фейнриэль отдавал себе отчет в том, куда он ввязывается, приехав в Орлей и наняв для этой мутной миссии надежного воина.
   И все же он едва успел прикусить язык, прежде чем возмущенно зашипеть на эльфа. Как тот вообще с людьми работает? И что значит "все, что движется"?! Но пререкания пришлось отложить в дальний ящик; Фенрис был прав — следовало сосредоточиться и подготовиться в тому, что ждало их впереди. Но прежде всего маг, вывернув кисть руки, заставил невидимые путы энергии второй кожей лечь на всех троих. Доспехи, конечно, защищали эльфа от ран, но и магическая защита лишней явно не будет. Во дворе Фейнриэль замешкался, глядя на запертую конюшню: было бы у него чуть больше времени и на землю можно было бы наложить руну, она бы поймала ловкача, вздумавшего удрать отсюда безнаказанным, но о подобном капкане нужно было думать намного загодя, еще до того, как они с Фенрисом переступили порог резиденции Реньяра.
   Дверь невыносимо громко хлопнула о стену, затрепетала на петлях, но не отвалилась и осталась висеть на месте. В полутьме кухни, разгоняемой лишь огнем из очага, глазам Фенйриэля и Фенриса предстала отнюдь не идиллическая картина. На полу лежала, судорожно хватая ртом воздух, пышная девка-служанка, чепец, слетевший с ее головы, лежал неподалеку, русые волосы разметались по полу, частично увязая в темной жидкости, растекавшейся неровной лужей. Над девушкой, дрожа, как осиновый лист, стоял молодой человек, одетый гораздо приличнее, нежели простой служка. Вторжение в кухню вывело его из транса, он дернулся, взмахнул окровавленным ножом по воздуху, но прежде, чем заклинание Фенйриэля пригвоздило его к месту, он успел одним резким движением вонзить лезвие себе в горло.
   Загромыхали доспехи, забряцало оружие и секунду спустя в кухню ввалились трое охранников поместья, буквально на секунду замерших на месте при виде хрипящего и харкающего кровью умирающего коллеги, чьи одеревеневшие мышцы и чужая магия не давали ему повалиться на пол.
— Убийцы! Живыми можно не брать! — Взревел один из стражников, но рванувшаяся вперед компания также застыла каменными изваяниями.
— Вперед, они явно тут не одни. — Поторопил Фенриса полукровка, как можно осторожнее огибая обездвиженных противников и стараясь выровнять сбитое колдовством дыхание. Тень была ласкова к своему избраннику, щедро делилась с ним энергией, но даже этот обмен требовал сил и ответной протянутой ладони. Это оказалось гораздо проще, чем раньше. Лириум, вспыхнувший на смуглой коже эльфа, отзывался в сознании легкой мелодией, серебристым колокольчиком где-то на краю слуха, и эта безмолвная песня помогала, укрепляла мост между неспящим миром и миром Тени.
   В просторных коридорах их действительно уже ждали: Реньяр не скупился на охрану своего покоя. Несколько стражников, как и их предшественники, пали жертвой невидимых пут, скрутивших их по рукам и ногам, но следующий выпад в свою сторону Фейнриэлю пришлось отражать уже посохом. Темный металл даже не поцарапался, встретившись со сталью, но, увы, не мог похвастаться такой же остротой.
— Надо поскорее найти лорда! — Сквозь звон пляшущего оружия выкрикнул Фейнриэль, пригвождая противника к стене яркой вспышкой вырвавшейся энергетической стрелы. Растрепанный маг уже успел заработать себе пару царапин и, оглянувшись в поисках своего напарника и рычащего пса, едва успел отскочить от летящего в его сторону удара меча.

Отредактировано Feynriel (2018-05-22 19:41:03)

   Оставшийся под охраной пса Фейнриэль едва успел расправиться с еще одним бедолагой, которому не повезло этим днем заступить на пост, и поспешил завернуть за угол, где скрылся чересчур быстрый эльф. Как бы ни советовали учителя по военному делу держаться в стороне от эпицентра битвы и действовать издали, используя лишь свою магию, полукровка предпочел бы сейчас быть поближе к наемнику, не то ли для того, чтобы защититься самому, не то ли остановить его, если воин войдет в раж и забудет, зачем он здесь.

   Забыться, однако, пришлось самому Фейнриэлю: сияние лириума легкой тревожной волной пробежалось по нервам, заставило застыть на месте и во все глаза наблюдать за ужасным, но по-своему прекрасным в своей разрушительной силе Фенрисом. Его вздох был подхвачен, словно эхом, другими свидетелями развернувшейся сцены, и не успел затихнуть последний голос, как на смену ему пришли звон металла о камень и нестройный удаляющийся топот. Где-то прозвучал презрительный возглас остановиться и сражаться, но он тут же был прерван совсем неэлегантным ударом по зубам.

— Лорд Реньяр, право, это так невежливо — не поприветствовать вернувшихся гостей. — Фейнриэль на ходу привычно одернул на себе мантию, расправил плечи и толкнул приоткрытую дверь, твердым шагом входя внутрь еще одной комнаты, за которой не так давно мелькнула маска хозяина поместья. Орлесианец, нелепо взмахнув руками, выхватил кинжал из перевязи на поясе и наставил его на вошедших. Лезвие в его руке предательски дрожало, пока сам загнанный в угол аристократ пятился назад, затравленно поглядывая то на Фейнриэля, то на Фенриса.

   Но чем больше Реньяр напоминал загнанную крысу, тем сильнее разгорался в груди сомниари гнев: как он мог, этот жалкий человек, этот шемлен, так поступить с теми невинными людьми? Как мог он предать корону, которой присягал, поставить свое доброе имя на кон. В обмен на что? Что такого мог пообещать ему треклятый венатори? Фейнриэлю хотелось задушить лорда голыми руками, заставить его переживать свой самый страшный кошмар снова и снова, заточив его в бесконечную ловушку сновидения, но на подобные меры просто не хватало времени.

— Да кто вы такие, чтобы я перед вами расшаркивался? Отступник и отребье с большой дороги, бандиты и убийцы! Одно мое слово — и вы уже через неделю будете болтаться на виселице в Вал-Руайо!

   Следовало отдать лорду должное, голосом своим он владел отменно, годы Игры научили его этому, хотя актерских талантов и не хватало на то, чтобы сдержать дрожь в коленках.

— Фенрис, — тихо обратился маг к своему телохранителю, досадливо цыкнув и махнув ладонью в сторону Реньяра. — Объясни лорду, что мы бы очень хотели познакомиться и с другими его гостями. В конце-концов, это просто невежливо, не представить нас друг другу!

Отредактировано Feynriel (2018-06-03 22:58:59)

   Праведное пламя, разгоравшееся в груди Фейнриэля в настоящий пожар, чуть утихло, когда на мага обрушилась прохладная волна призрачного сияния. Лириум, вживленный под кожу эльфа, не мог не привлекать внимание, не желал выкидываться из головы и строил догадки одна ужаснее другой: каким же образом можно было добиться подобного эффекта? Как Фенрис вообще остался жив?.. Но с этим вопросом можно было разобраться гораздо позже, а сейчас...

— Где он? — Выдавил из себя Фейнриэль, с презрением и толикой жалости глядя на орлесианца, жизнь которого в буквальном смысле была в руках наемника. Наверняка, такого он не ожидал и надеялся скрыться гораздо раньше, чем его поймают. — Где тот маг, которого ты укрываешь?!

— Да пошел бы... Внизу! В подвалах есть старый ход из поместья, еще мой дед его выкопал. Но вам никого не догнать, нет-нет, слишком поздно!

   Нервный смех, вырвавшийся из горла лорда, можно было счесть признаком наступающей истерики или последствием одурманивания, но когда аристократ поднял голову и впился в своего мучителя взглядом, сомнения в его вменяемости отпали: Реньяр в полной мере владел собой и наверняка действовал сам, а не был околдован.

— Паршивцы...

— Что тебе пообещали? — Резко прервал его Фейнриэль, непроизвольно покрепче вцепляясь в посох. Перед глазами промелькнула девчушка на кухне и бедняга, перерезавший себе горло. Ради чего провинциальному аристократу могли потребоваться такие бессмысленные жертвы? За какие великие цели отдали жизнь два невинных человека?

— Возрождение Империи, что же еще? — Выплюнул Реньяр, с трудом вдохнув воздух в легкие. — Голову идиота-Гаспара и этой рыжей шлюшки в Великом Соборе. что они сделали с великим Орлеем? Немыслимо! А мы могли все изменить, все! Они же... Поперли заветы Создателя, чуть ли не ножки целуют этим ножеухим тварям... — Прошипев последние слова, Реньяр не упустил возможности плюнуть Фенрису в лицо, выразить единственным доступным ему способом всю свою ненависть и презрение к эльфам, которые действительно получили куда больше свобод, чем при императрице Селине. Теперь на Реньяра можно было махнуть рукой, смерть была бы для него избавлением, а жизнь уже вела к безумию.

* * *

— Я могу залечить эту рану. — Осторожно обратился Фейнриэль к своему спутнику. Уже не в первый раз маг с тревогой посматривал на Фенриса, пока не приметил рану, наверняка доставлявшая ему довольно много неудобств. Был ли то приступ альтруизма или просто необходимость держать при себе дееспособного воина, Фейнриэль и сам не мог понять: страх перед неизвестным и желание поскорее догнать беглого венатори перемешались, не давая выбрать верное решение. Но пока они не открыли дверь подвала, нужно было разобраться с тем, что они имели сейчас. — Фен'Х... Гм, пес, не забегай вперед, если не хочешь стать чьим-то кормом!

   Связывая свою жизнь с магией и Кругом, Фенйриэль мог только гадать, с какими чудесами ему придется столкнуться. Фрески и мозаики Древних Богов, по ночам будто бы следящие за обитателями-осквернителями бывшего Храма, чудовища, восстановленные из небытия в виде костяных чучел, магия теоретическая, затрагивающая уж слишком далекие и тонкие материи, и магия практическая, способная на страшные и прекрасные проявления. Видел он тех, кому магия существенно облегчила жизнь, видел и тех, кто обжегся о тайные знания. Но о чем Фейнриэль не слышал, так это об экспериментах, что могли породить на свет кого-то вроде Фенриса. Лириум, живое воплощение магии, ревностно относился к своему хозяину и охранял свою территорию. Это могло быть даже милым, если бы не создавало столько трудностей.

— Сшить не обещаю, но остальное... Погоди минуту.

   Маг не носил с собой никаких припарок, предпочитая обходиться только парочкой колб лириума, надежно упакованных и запрятанных под пояс, но небольшой экстренный набор первой помощи отыскался у самого эльфа, не разряженного, в отличие от мага, в модную, но не самую удобную одежду. Небольшая заминка в погоне хоть и раздражала нетерпеливого сомниари, желающего немедленно догнать опального чародея,  но была необходима.

   Погреб поместья едва освещался неровным огнем ламп, приятно пах пылью и забродившим вином. Огромные бочки соседствовали с ящиками, полными овощей, полки с пыльными бутылками были забраны решеткой и соседствовали с ящичками ароматных специй. Тайный ход из поместья обнаружился в дальнем конце погреба, рядом с неприятно бликующим ледником: небольшая деревянная дверца казалась просто еще одним ящиком, но вместо капусты в нем обнаружилась веревочная лестница, уходящая вниз, в невысокую шахту, выкопанную и укрепленную Создатель знает как давно.

   Тоннель, пропахший нажьими экскрементами и кислыми помоями, довольно скоро вывел Фенриса и Фейнриэля на небольшую полянку в дубовой роще — там, где уже закончилась облагороженная территория для воскресных прогулок и начиналась дикая часть природного парка. Выбравшись из подземной кишки, маг непроизвольно поглубже вдохнул прохладный воздух, приятно защекотавший горло и легкие. Но прежде, чем Фейнриэль обернулся, чтобы поторопить своего спутника, Фен'Харел предупредительно зарычал и прижал уши, глядя в темноту парка.

   Цепляясь за подол порванного платья, спотыкаясь о невидимые в темноте корни и ямки, к ним выбежала молодая женщина. Предупреждающий лай пса заставил ее нелепо взмахнуть руками и со вскриком упасть навзничь. Дрожа, она со страхом глядела на пса, а приметив эльфа и полукровку — вскрикнула еще раз, то ли с надеждой, то ли испугавшись еще сильнее.

— Нет, пожалуйста, только не делайте мне больно! — Взмолилась она сквозь рыдания и бросилась своим возможным спасителям под ноги. Грязные руки вцепились в мантию Фенйриэля, заставив мага невольно скрипнуть зубами от непрошеных прикосновений, но дрожь утихла и уже через минуту женщина, вглядевшись в лицо полукровки, оттолкнула его прочь.

— Ты! Ты же один из них. Маг из этих тевинтерцев! О, сударь, ради Создателя, не дайте ему меня обидеть!

— Что? Да я впервые ее вижу! — Попытался оправдаться Фейнриэль, сбитый с толку гневными обвинениями. Он обернулся к Фенрису, ища у него поддержки, но к нему уже метнулась женщина, продолжая тыкать в сторону чародея пальцем.

— Врешь! Сэр, они со своей шайкой поймали меня и нескольких моих подруг пару недель назад, пустили их на свои кровавые ритуалы, а мне еле удалось сбежать! Они хотели подставить нашего доброго лорда, использовать его имя для своих нужд! Умоляю, спасите меня, он же всех нас убьет!

   Сконфуженный разыгравшейся перед ним сценой, Фенйриэль замер на месте, заметно напрягаясь и нервничая. Он был возмущен: не каждый день тебя обвиняют в том, что ты режешь невинных дев ради запретной магии, да обвиняют так рьяно и так уверенно, что невольно и сам усомнишься в собственной непричастности. Он был смущен и напуган: как тут не вспомнить старые истории, от которых, казалось бы, должны остаться лишь смутные тени — о том, что эльф, следующий за Хоуком, терпеть не может магов. Да что уж там, Фейнриэль на своей шкуре успел испытать, насколько тепло встречает Фенрис тевинтерских магов, особенно если те хоть немного отличны от запуганных или смиренных выпускников южных Кругов.

   Почему он медлит? Неужели поверил столь возмутительной клевете?! Об этом хотелось кричать вслух, отпихнув бедную жертву магов крови подальше, но разве такое поведение не станет подтверждением обвинения?

— Я никогда не прикасался к магии крови. — Тихо откликнулся побледневший Фейнриэль, почувствовав, как в груди все же вспыхнул огонек надежды. Может, нелюдимость и подозрительность эльфа на этот раз сыграют доброе дело, не дав ему сделать скоропалительные выводы, а искренность самого чародея и вовсе затушит огонь недоверия? Хватило одного Киркволла, буквально стоящего на крови, чтобы Фейнриэль едва не сошел с ума. Достаточно было и одного знакомства с практикующим запретные искусства, чтобы понять — этот путь погубит еще быстрее, чем природный дар.

   Дышать в роще становилось все сложнее, морозный воздух, такой свежий и чистый буквально пару минут назад, теперь становился удушливым дымом, забивался в горло, оседал на коже липкой маслянистой пленкой, дурманил разум и раздражал глаза.

— Он одурманил тебя. — Вновь захныкала молодая женщина, обхватив себя руками и зябко поежившись. Яркие глаза злобно сверкнули в сторону Фейнриэля, заставив того вздрогнуть и невольно прикусить язык. Что-то в этой "жертве" было не так. Что-то было совсем неправильно... — Он же выкормыш кого-то из магистров, посмотри на него! Разве может кто-то из эльфинажа выглядеть так? Он водит тебя за нос. Ай!

   Слишком близко подобравшаяся к эльфу женщина совсем перестала принимать в расчет пса. Мабарри преданны своему хозяину и не нападут без приказа — все дети воспитывались на этих сказках, все слышали песни об умных собаках, а кто-то даже видел их служение своими глазами. Вот только Фен'Харел, оправдывая заодно свое имя, не желал ждать, когда глупые двуногие соизволят сделать хоть что-нибудь с незнакомкой, и напал первым, успев укусить женщину перед тем, как взвизгнуть и отпрыгнуть в сторону. На шерсти пса расцветала кровавым пятном неглубокая царапина от кинжала.

— Kaffas! — С ненавистью выдавил из себя Фейнриэль, силясь сделать очередной вздох и разглядеть мутную фигуру торжествующей женщины сквозь мельтешение белых искр, пролетавших перед глазами. — Проклятье...

   Он оказался слишком беспечен, не вспомнил о том, что твердил учитель, что опасность можно встретить не только в Тени, что человек может быть коварнее и лживее демона. Фейнриэль не разглядел в испуганной замарашке мага, более того — даже не посмел предположить, что она может представлять опасность! Ее обвинения были абсурдны, но тогда казалось, что для нее любой маг с посохом по умолчанию является магом крови, одним из ее мучителей. Стоило ли обвинять бедняжку в том, что она перенервничала? Что ж, теперь, видимо, и не придется...

— Оставь их в покое, тварь!

— Да с чего бы? — В ответ на отчаянный крик женщина лишь усмехнулась и плавно повела рукой, прибивая эльфа и собаку еще ближе к земле. Голова же самого сновидца готова была взорваться от тонкого звона где-то на периферии, а легкие — окончательно схлопнуться от недостатка воздуха. Сознание безнадежно и неотвратимо покидало мага. Фейнриэль прекрасно понимал, если он отключится — то уже никогда не откроет глаза.

— Интересную игрушку ты себе завел, мальчишка. Хотя эльфы обычно симпатичные сами по себе, этого ты решил украсить посильнее? Пожалуй, шкуру этого ножеухого я заберу себе, сделаю из нее парочку перчаток.

   Он сумел сохранить свой разум в период непрекращающихся кошмаров, избежал Усмирения в киркволльском Круге магов, пережил унизительный и бесперспективный год в услужении — и ради чего? Чтобы вот так по-глупому помереть где-то в Создателем позабытой глуши в Орлее?! Желание выжить любой ценой, презрение и ненависть к той, что смогла так просто и легко обмануть его и Фенриса придали Фенйриэлю сил на последний рывок: яркая вспышка собранной в тугой пучок энергии разлетелась по дуге, выжигая собой всю постороннюю магию, оставляя за собой звенящее "ничто". Невидимые путы, душившие сновидца, пали, позволив ему наконец-то прерывисто вдохнуть воздух, пьянящей обжигающей волной влившийся в легкие. В глазах все же на секунду потемнело, теперь уже от избытка кислорода, а руки мага уже порхали, сплетая тонкие нити Тени в сложный узор, цепляя одну за другой до тех пор, пока  разрозненная энергия не рванула вперед яркой стрелой, нацеленной в самое сердце твари, по нелепой случайности заточенной в женском теле.

— Fenedhis lasa! — Прошипел маг проклятие, поднимаясь на ноги и спешно занимая оборонительную стойку. В груди противно ныло, он был почти полностью истощен — то ли из-за своего необдуманного порыва, то ли иссушенный магией крови. Следовало быть осторожнее, грамотнее распорядиться оставшимся резервом маны, но что еще важнее...

— Фенрис! Ты цел? — Всего на секунду маг отвел глаза от фигуры неприятеля, но и этого хватило, чтобы отступавшая в тень магесса рванула за деревья, спасаясь бегством.

[indent] Первым порывом Фейнриэля было броситься вперед, догнать беглянку и... А что потом, маг представлял себе смутно. В голове гудело от пережитого потрясения, колени предательски дрожали и норовили подогнуться в самый неподходящий момент, дышать было все так же трудно — далеко ли он пробежит за девицей, полной решимости удрать от своих преследователей как можно скорее? Но Создатель, смотрящий на мир смертных, как обычно посмеялся над проблемами своих детей.

— Что? Фенрис, подожди! — Предупредительный возглас запоздал всего на пару секунд, а протянутая рука ухватила лишь пустоту. Эльф, сияя, как елка в Первый День, уже скрылся за деревьями, оставив своего нанимателя и поскуливающего раненого пса на милость судьбы. Шипя и ругаясь, поминая даже те выражения, что, как казалось полукровке, он оставил в далеком эльфинажном детстве, Фейнриэль оперся на посох, легонько коснулся пса, облегчая его боль магическим прикосновением и, решительно обязав мабари ждать возвращения хозяина, поспешил вслед за последним, ориентируясь даже не на звук, — даже зимой в роще, полной деревьев, стоял непрекращающийся треск и шум, — а на призрачное сияние где-то вдали.

[indent] Погоня вышла недолгой, но как ни спешил Фейнриэль, он, к своему ужасу, был вынужден признать, что появился слишком поздно. Фенрис, окутанный ледяным сиянием лириумных меток, являл собой пугающую и завораживающую картину. Статный, тонкий, так и пышущий ненавистью и яростью, он невольно заставлял постороннего наблюдателя замереть на месте и дивиться доселе невиданному зрелищу. Екнуло сердце и у Фейнриэля, на секунду оцепеневшего и еще шире распахнувшего глаза. Он бы простоял так еще долго, не то любуясь, не то изучая бывшего раба-телохранителя, но сейчас этот самый эльф уничтожал ниточку, что способна была привести Фейнриэля если не к величию, то к славе и почету!

— Фенрис, хватит! Остановись!

[indent] Он и не надеялся на то, что наемник услышит его, поглощенный своей местью, но и одергивать его, прикасаться к нервному остроухому остерегся. Вместо этого маг, перехватив двумя руками посох, не нашел ничего лучше, как просто треснуть им по затылку эльфа, разор решая две проблемы: вырубить обезумевшего Фенриса и добраться до венатори прежде, чем та окончательно не отдаст душу создателю.

— Где сомнаборий? — Выплюнул Фейнриэль в лицо женщине, пинком переворачивая ее на спину и едва не падая рядом. — Где он?! Вы что-то требовали от магистра Симериана, я нашел письма! И дали ему этот странный ритуал... Чего вы добиваетесь?!

— Глупый мальчишка. — Венатори была при смерти, несколько ребер были сломаны, горло смято и почти что разорвано безжалостной рукой Фенриса, но несмотря ни на что — она смеялась, потешаясь над отчаянием, проступавшим на лице Фейнриэля. — Ты даже не представляешь, какую силу могут таить бесполезные на первый взгляд вещи. Он вернется к нам...

— Кто?

— Старший вернется. Вы думали, что это конец? Что его может одолеть какой-то мальчишка, которого едва от сиськи оторвали? Ха!  — Закашлявшись, магесса едва не подавилась кровью, а безумное пламя в ее глазах начало понемногу угасать. — Он еще здесь, совсем рядом в Тени, надо только дотянуться до него, дать больше сил...

— Да какого... Kaffas! — С отвращением Фейнриэль оттолкнул уже бездыханное тело и нервно потер лицо, размазывая по нему кровь и сурьму, осыпавшуюся с век на щеки во время нынешнего беспокойного вечера. Все сложилось ужасно, просто отвратительно! Призрачная нить, ведущая к потерявшемуся артефакту, оборвалась, так и не дав никаких ответов, местный лорд был убит, его поместье, похоже, занялось пожаром, а наемник, которого Фейнриэль так тщательно выбирал, сейчас валялся без сознания.

— Задери тебя Ужасный Волк... — Устало выдохнул маг, усаживаясь возле эльфа и ухмыльнулся, увидев, как из-за кустов ковыляет мабари. Пес, убедившись, что его хозяин жив, улегся по другую сторону, согревая эльфа своим теплом и что-то ворча на своем собачьем языке. — Похоже, всем нам сегодня досталось, да, Фен'Харел? Ох, ну и имечко же у тебя...

[indent] Фейнриэль машинально потянулся потрепать пса за ухом, а потом, словно споткнувшись на невидимом препятствии, покружил ладонью лад Фенрисом. Пальцы покалывало от близости измененного, но узнаваемого лириума, он отдавался в чувствах мага успокаивающей мелодией, прохладным веянием, манящим и таким близким. Сосредоточенно нахмурившись, Фейнриэль провел пальцами в опасной близости от обнаженной кожи эльфа, жадно впитывая в себя лириумные эманации, стремясь вытянуть все, что осталось от недавней вспышки. Пустота в груди перестала ныть, потихоньку сменяясь приятным ощущением близости Тени. Лишь когда Фенрис заворочался, приходя в себя, Фейнриэль поспешно отдернул руку.

— С пробуждением. Не хочу тебя торопить, но лучше бы нам поскорее отсюда убраться. Обопрись на меня, если требуется. Отведем тебя к лекарю, а потом... потом я, пожалуй, напьюсь...

[indent] Говорить о венатори не хотелось — не после того, как малефикар умерла у него на руках, искалеченная, но не отказавшаяся от своего безумия; не после того, как он не получил ответов, которые так надеялся.... нет, в получении которых даже не сомневался. Впрочем, эльфу было все равно на невнятное мычание мага, он бы занят своими насущными проблемами, причиной которых отчасти являлся и сам Фейнриэль. Совесть, эта маленькая ядовитая змея, поджидающая усталого путника под каждым камнем, тут же воспользовалась оказией и укусила мага, всколыхнув чувство вины и оставив горькое послевкусие.

— Что? — Недоуменно вскинулся Фейнриэль, сам вздрогнувший от прикосновения и тяжести руки на его плече. На мгновение сердце екнуло, а перед глазами пронеслись не самые прекрасные картины: эльф, рассекающий оружием плоть стражника, лопающееся под когтистой латной перчаткой сердце, нестерпимо-яркий свет и тонкая лириумная песня... Он ведь легко мог убить Фейнриэля, позабыть о том, что промышляет наемничеством и воспринимать тевинтерца как ненавистного магистра, практикующего магию крови.

[indent] Но видение ушло с новым вздохом, оставив после себя лишь ощущение холода на коже и напряженность в мышцах. Он метнулся навстречу эльфу машинально, стремясь уберечь от падения, и с удивлением обнаружил себя в опасной близости от расписанного лириумом воина. Воистину, Андрасте плачет, а Создатель смеется...

[indent] Он  хотел было поинтересоваться, отчего же Фенрис должен орать, наверняка у него были ранения и пострашнее, о какой погибели он бормотал, по привычке переходя на тевен, но вовремя прикусил язык, решительно отложив праздные расспросы на потом.

[indent] Фенйриэль не придумал ничего лучшего, как притащить эльфа на постоялый двор, где остановился сам. Хозяин, начинавший полнеть немолодой орлесианец, лишь поджал губы, с неодобрением глядя на растрепанного гостя и выглядевшего опасным даже в полубессознательном состоянии эльфа. Но пара звонких монет позволила ему прикрыть глаза и не задавать лишних вопросов. Сбросив Фенриса на кровать и нацепив на перепачканное лицо маску, Фейнриэль оставил наемника одного, а сам пустился на поиски лекаря, единственного на всю округу. Пока костоправ делал свое дело, Фейнриэль хмуро торговался с трактирщиком, возмещая тому ущерб и доплачивая за нового постояльца. Не крик, но звериный вопль откуда-то сверху заставил орлесианца тихо выругаться, а Фейнриэля — взвиться по лестнице, бросив все споры и торги. Он едва успел подхватить сумку лекаря и сунуть ее в руки перепуганного врачевателя, сбегавшего от своего мрачного пациента, но столкновения даже не заметил, поглощенный иррациональной тревогой за остроухого наемника. То был его голос — Фейнриэль в этом не сомневался, — полный звериной боли, которую не спрячешь за стиснутыми зубами и саркастическими шутками. Тут было нечто серьезное и полукровке не пришлось гадать, что же именно.

— Фенрис! — Избавленный от брони, туго перевязанный лекарем, эльф казался еще тоньше, еще меньше, чем был на самом деле. Перехватив бьющегося в судорогах остроухого, Фейнриэль прижал его к себе, перепуганный не меньше, чем сбежавший врачеватель. О, как легка была бы жизнь, если бы ранения эльфа можно было излечить магией! Конечно, такого целителя не нашлось бы и в близлежащих деревнях, но сноходец считал, что справился бы и своими силами, ему ведь уже приходилось сращивать кости и затягивать раны как на других, так и на себе...

[indent] Но магия, породившая Фенриса, такого, каким он был, его и убивала, вгрызалась в него лириумными жилками, сияла, сковывая и забирая свою цену. Только сейчас Фейнриэль понял, для чего эльф настаивал на одиночестве, о чем говорил, как о своей погибели.

[indent] Даже сквозь прикрытые веки маг видел сияние лириумных меток, задыхался от такой близкой силы обузданной и усмиренной магии, но не смел разомкнуть рук и выпустить подрагивающее тело из своих объятий. Он был совершенно растерян, не понимая, что же можно предпринять, как унять боль Фенриса и не дать извивающемуся телу расшибиться о ближайший угол.

[indent] Знакомое сияние затихло, оставив после себя лишь легкий ожог, какое-то время не позволявший Фейнриэлю нормально осмотреться, заставляя раздраженно моргать и морщиться от пятен перед глазами. Он еще машинально цеплялся за тонкое жесткое тело рядом с собой, не решаясь выпустить его и не осмеливаясь поверить в то, что лихорадочное безумие закончилось.

— Фенрис? — Тихо позвал маг эльфа, наконец-то зашевелившись и попытавшись встать на ноги. Приступ, свидетелем которого невольно стал Фейнриэль, никак не походил на обычную болезнь, так и сам Фенрис не был обычным; от воспоминания о сбежавшем в панике лекаре Фейнриэль горько усмехнулся, понимая, что свалившуюся на остроухую голову проблему можно решить не припарками и травяными отварами, а магией, которая также вызывала боль...

— Я не могу. — Покачал было головой маг, отвечая даже не на вопрос, а на непонятное требование Фенриса, но выбора ему татуированный эльф не дал, цепко поймав чародея и до боли впиваясь в него тонкими, но сильными пальцами. Тихо охнув, Фейнриэль попытался выкрутиться, сбросить с себя навязанные оковы, но уже через минуту затих, вслушиваясь в дыхание своего напарника и осторожно, почти невесомо касаясь его кожи. Это казалось почти что неприличным, беспокоиться о ком-то, кто так сторонится чужого внимания и заботы, к кому невозможно было прикоснуться, не рискуя остаться со сломанными костями.

— Да какого демона тут творится?! Ты-то наверняка знаешь. — Зашипел Фейнриэль на пса, чья лобастая голова выросла над плечом эльфа и чей нос обеспокоенно тыкнулся в спину хозяина. Пес лишь протяжно заворчал, так и не сумев запрыгнуть на постель и положил морду на край, печально глядя на двуногих. — Глупый пес...

[indent] Поерзав, Фейнриэль с трудом вытащил клочок покрывала и завернул в него Фенриса. Хватка эльфа на мажьей одежде немного ослабла, но о том, чтобы разжать пальцы и высвободиться не могло быть и речи. Да и сам Фейнриэль не мог долго обманываться, убеждая себя в том, что ему все равно на судьбу наемника. Он ведь знал эльфа, был обязан ему, а благодаря недавней охоте — заинтересовался лириумными метками, что одновременно пугали и восхищали полукровку, заставляя мозг работать, перебирая в памяти реальные и сказочные ритуалы, что могли бы вдохновить магистра Данариуса на создание своего шедевра. Так, перебирая в памяти подслушанные сплетни и припоминая вычитанные истории, машинально запоминая обстановку комнаты, Фейнриэль провалился в сон, прижимая к себе замерзающего эльфа и перебирая пальцами седые волосы.

[indent] Тень встретила сновидца темным лесом и алыми всполохами в чаще. Фейнриэль знал — если присмотреться, то в неясных тенях, мелькающих то здесь, то там, он увидит фигуры орлесианского лорда и женщины-венатори. Путешествовать по задворкам собственной памяти ему совершенно не хотелось, и завернув за ближайшее дерево, сноходец провалился в пустоту первозданной Тени, выйдя за пределы собственного сна. Островки снов, искалеченные и искаженные фигуры, втиснутые в местный расколотый пейзаж, были уже привычны и не вызывали благоговения, но парящий в неприступной дали Темный Город, некогда бывший Золотым, Фейнриэль все же нашел и задержал на нем взгляд. Эту загадку ему, похоже, так и не доведется разгадать, да и стоило ли, особенно после того, как тевинтерцы уже осквернили и исказили чертоги Создателя?

[indent] Долго любоваться на единственный неизменный ориентир в Тени Фейнриэлю не пришлось. Совсем рядом — рукой подать! — вспыхнуло зеленоватым пламенем новое сновидение, восхитительное в своей эмоциональности и яркости. Что-то странное было в этом сне, ненормальное, подозрительное. Втягиваясь в пучину чужого бреда, Фейнриэль успел подумать о том, что учитель наверняка не одобрил бы любопытства своего ученика, напомнил бы ему об осторожности, о таящейся на каждом шагу опасности... Но то было словно вечность назад, когда сам сноходец был слишком юн и невежественен и не мог защитить себя.

[indent] Сияющую фигуру он признал сразу же, спящий Фенрис почти не отличался от себя реального, разве что казался чуть моложе, чуть раздраженнее и с подозрением оглядывая полыхающие огнем окрестности, защищая стоящую позади него фигуру. Фейнриэль хотел остаться лишь наблюдателем, не вмешиваться, и без того чувствуя себя немного неловко, осознав, в чей сон он так нагло вторгся. Но Фенрис решил все за него, яркой вспышкой мелькнув на краю сознания, в момент оказавшись чересчур близко и занося над головой мага меч. Вскрикнув, Фейнриэль заслонился от удара, разрывая реальность сна, проваливаясь в темноту все глубже, пока не распахнул глаза и шумно выдохнул, едва не сорвавшись на вопль. Он не любил просыпаться вот так, резко и невнятно, в последнюю секунду цепляясь за свой "якорь"... Уже через секунду маг возблагодарил сумрак комнаты, в котором не было видно бросившуюся в лицо краску: якорь, на этот раз вытащивший сомниари из сновидения, лежал рядом с ним, живой, дышащий и уже достаточно теплый, чтобы не нуждаться более в чужом обществе. Неловко пошевелившись, охнув от ощущений прилившей к затекшим конечностям крови, Фейнриэль попытался сползти с кровати и оказаться подальше от Фенриса до того, как последний окончательно проснется и осознает события прошлого вечера.

[indent] Фейнриэль не смог бы сказать, когда выгнавшее его из комнаты смущение чуть заглушилось первым кубком вина, переросло в разочарование от последней кампании по поиску сомнабория, досаду от потери круглой суммы денег и тоску по уютному дому на севере материка. Фейнриэль продолжал печально вздыхать и заглядывать внутрь себя, воскрешая в памяти теплое солнце, красоту розовых садов, внимательные взгляды из теней и беседы с двойным дном, не прекращающиеся даже в ученических комнатах Круга. Тевинтер был ужасен, но в нем было множество прекрасных вещей, к которым можно было легко привыкнуть и даже впасть в зависимость. Чем дольше маг пил, тем сильнее становилось томление в его душе, шептавшее вернуться к прежней размеренной жизни, а не гоняться за призраком сломанного артефакта по всему Тедасу. Потянувшись в очередной раз за бутылью, Фейнриэль не нашел ее на месте, секунду хмуро буравил стол взглядом, а после сделал жест бармену повторить заказ.

— Эльф. — Сфокусировавшись на объявившемся возле его стола собеседнике, полукровка кивнул в ответ на собственные немые вопросы и жестом указал наемнику на соседнее место за столом. Остроухий чуть не испортил ему поиски, и все же только благодаря ему Фейнриэль смог продвинуться дальше порога лорда и узнать хоть что-то о судьбе украденного артефакта. Да и заглушенная вином совесть зашевелилась и подкинула картины того, как эльф выгибался и загнанно дышал на его руках, когда укрощенный лириум в его коже пел свою чарующую песню. На коже самого Фейнриэля на память остались отчетливо видимые синяки там, где мертвой хваткой в него вцеплялись пальцы наемника. На секунду маг неосознанно прикрыл предплечье в защитном жесте.

— У них не было артефакта. — Разочарованно протянул он, наливая себе новую порцию вина и разглядывая собственное отражение на темной поверхности, не спеша поднимать взгляд на собеседника. — Я гонялся за простыми фанатиками, чтоб их дракон задрал!

[indent] Кубок опустел слишком быстро, Фейнриэль закашлялся, пытаясь избавиться от обжигающего чувства в горле, а отдышавшись, потянулся за пазуху. Через секунду на стол перед Фенрисом шлепнулся кошель, приглушенно брякнул своим содержимым.

— Вот твоя плата, как и договаривались. — Будь маг чуточку трезвее, он бы торговался до последнего, припоминая эльфу его вспышку неконтролируемой ярости, но сейчас разум Фейнриэля был занят отнюдь не деньгами, позволив расстаться с внушительной суммой безо всяких сожалений и не думая о последствиях.

— У этой дуры не было ничего, даже завалявшейся записки! — Очередная порция вина с плеском полилась в бокалы. — И я не знаю, что же мне теперь делать... Наверное, вернусь обратно, такие поиски мне не по плечу.

[indent] Империю он покидал в полной уверенности, что вернется с победой. Вернув артефакт на место, он добьется уважения в Круге, получит благосклонность Архивариуса в Великой Библиотеке... А потом произведет фурор, представив на суд общественности свой труд по Тени и ее неизведанным тайнам! Тогда его ждал бы успех, сам Архонт пригласил бы восходящую звезду научного сообщества на прием во дворце и даровал бы титул магистра... А новое звание открыло бы еще больше дверей для мага, некогда топтавшего пыль в эльфинаже.

[indent] Теперь об этом не могло быть и речи, все радужные мечты рухнули, оставалось вернуться домой, поджав хвост, и лить слезы на руинах несбывшихся надежд.

— А твои метки... Как ты это выносишь, Фенрис? — Фейнриэль постарался переключиться от тяжких дум о будущем, вернувшись к событиям настоящего, что все еще бередили любопытство, а вино развязало язык для неудобных вопросов. — Это ведь... продолжается уже давно?